РУССКАЯ ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА И ГЕНОЦИД АРМЯН

Глава II: Русская литература и геноцид армян.
Протест русской литературы против геноцида армян.

(публикуется с сокращениями)

01  02  03  04

1. Екатерина АЛЕКСЕЕВА
2. С.П. КРОТКОВ
3. Ал. ПОПОВ
4. Сергей ПИРВЕРДИЕВ
5. Владимир КИПИНОВ
6. Валерий ЯЗВИЦКИЙ
7. А.З. МЖЕДЛОВ
8. П. БУРЫШКИН
9. Александр ТАМАРИН
10. ИВАИН

Цикл стихотворений об Армении написала в 1916-1917 гг. поэтесса Екатерина Алексеева. (См.: “Армянский вестник”, 1916, №№ 44, 48; 1917, №№ 2, 4, 10, 11, 12, 13.) Армения для нее - это “отчизна родная”, которая в безысходной тоске вынесла вековые невзгоды. Как следствие физического и нравственного унизительного положения, несчастная земля этой страны обильно полита не водами ее шумных горных рек, а слезами и кровью народной. “Зияющие раны” Армении тяжким бременем гнетут поэтессу:

Там горные стонут вершины,
Там стонет родной Арарат,
Безмолвные стонут равнины
И камни пощады молят…

Об участи злой армянина
Далекие звезды твердят,
О жертвах страны неповинной
В сиянии ночи скорбят…

(“Мать Айастан”)

Стихи Е. Алексеевой пронизаны глубоким состраданием к армянскому народу. Поэтесса в неведении. Она не может понять, откуда и почему столько невзгод обрушилось на ее “родную страну”? В поисках ответа она недвусмысленно обращается и к людям, и к звездам, и к солнцу, и к ветру, и к небу.

Но и небо, и звезды, и солнце - молчат
Ветер утих и молчит!
Только древний, угрюмый седой Арарат
Вдаль с любопытством глядит!..

Идеал поэтессы - счастливая мирная жизнь - недостижим в данный момент. Она глубоко ощущает невозможность остановить реальное, оградиться от трагедии, она понимает социальную остроту времени, когда не смолкают кругом рыдания и крики:

А рыданья и крик не смолкают кругом, -
Гибнет несчастный народ…
И, как прежде, он стонет под тяжким ярмом,
Закованный в цепи невзгод!..

(“Зачем вы молчите?”)

В стихотворении “Зинворам” (Зинвор (арм.) - солдат) Е. Алексеева призывает скорбных сынов Армении отомстить “за муки позора” и освободить Отчизну.

Армения тяжко страдает,
Армения стонет от мук, -
В безумной тоске простирает
К вам длани измученных рук…
Вас нынче к себе призывает,
Как верных и преданных слуг!

Гордая Армения в муках всегда ждала свою “зарю освобождения”:

Это твоя заря, - она к тебе идет!
Это тебе свободу обещая,
Она горит таинственно сияя!..
Простись, Армения! - Твоя заря встает!..

(“Армения”)

(См.: “Армянский вестник”, 1916, № 12, с. 13.)

Е. Алексееву волновала проблема не только современного положения Армении, но и ее будущее. Хотя он не ответила и не объяснила, “зачем Армения в слезах”, за что она повержена в прах и почему армянский народ в цепях, тем не менее ее стихи полны оптимизма. В стихотворении “Рассвет” поэтесса вспоминает утро, когда “ночная мгла в поля ушла”, а сейчас надо только немного подождать и не грустить, пока исчезнет “злая ночь”:

Моя Армения родная, -
Уж скоро мука неземная
Исчезнет прочь
И злая ночь
Уйдет, в лучах зари растая!..

Русская литература отображала не только различные события в Армении, она активно вторгалась в жизненные проблемы, формировала общественное сознание, содействовала их пониманию и призывала армян на борьбу.

В “Песне армянской дружины” поэт С.П. Кротков показал, какой восторг вызвали у него ласковое армянское небо с прозрачной синевой, долины с дивным ароматом, и как опечалило его, что в Армении всюду царило разорение, умолкли песни и не было радости. Вместе с тем он восхищался смелостью армян, их преданностью и стремлением к свободе:

Други, за раны и кровь
Жен, матерей и отцов,
Смело мы бросимся в бой!
Миг нам дается судьбой!

Свободолюбие армянского народа показано и в стихотворении С. Кроткова “Воспрянь, Армения!”, где мир, представший перед взором поэта, нашел отображение в свободном философском размышлении:

Ты вся истерзана, но есть в тебе
Кипучей жизни мысли ключ!
Тебя возбудит яркий луч
Свободы, новых сил придаст в борьбе…
Ведь счастье впереди!
Вперед иди!

Эти стихи С. Кроткова перекликались со строками написанного долго до того знаменитого стихотворения Микаэла Налбандяна “Свобода”: (В “Армянском вестнике” (1916, № 19) был опубликован перевод Ю. Верховского.)

“Свобода!” - восклицаю я,
Пусть гром над головою грянет,
Огня, железа не страшусь,
Пусть враг меня смертельно ранит,
Пусть казнью, виселицей пусть,
Столбом позорным кончу годы,
Не перестану петь, взывать
И повторять: “Свобода!”

(Пер. В. Звягинцевой)

В 1916-1917 гг. С.П. Кротков написал цикл стихов об Армении. (См.: “Армянский вестник”, 1916. №№ 31, 36, 40; 1917, №№ 24, 26, 28, 31.) В них, как следствие осознанного в этот период, отображены тяжелые страдания армянского народа. Автор справедливо ставит вопросы: за что армянский народ так жестоко был наказан? Сколько беспричинных и жестоких мучений, разорений и неимоверных притеснений мог он пережить? В стихотворении “За что?” С. Кротков затронул общенациональную глобальную проблему и без прикрас донес до русского читателя картины горькой армянской действительности, народ которой уже давно “мечтал о воскресеньи”. Этот народ

…сыновей своих послал
В ряды защитников отчизны,
Он весь в душе своей пылал
Исполнить долг без укоризны…
И долг исполнил, как желал.

Как и многие русские поэты, С. Кротков увидел одно из самых главных качеств армянского народа - это его стремление к взаимной помощи и единению, когда действительность и человек объединялись для разрешения огромных и сложных проблем, когда диалектика взаимоотношений личности и земного бытия подчеркивала общественную природу человека…

Когда ж нахлынула толпа
Бежавших вдаль от бед сражений,
Тут до последнего снопа
Народ отдал из сбережений
И спас от злых мучений.

А по весне, когда приходила пора приступать к полевым работам, этот народ вставал перед новой, не менее сложной и трудной дилеммой:

Весною взяться за работы.
Но тут - пустые закрома,
Но тут - своих сынов сироты!..

Искреннее сочувствие проявил С. Кротков к жестокой судьбе и страданиям армянского народа, к своей “родной стороне”. Поэту осталось внешне непонятным, почему и за что эта страна пережила столько бед. Он в недоумении вопрошает, причем его вопросы одновременно раскрывают суть жестокой судьбы:

Армения, родная сторона!
За что, когда ты заслужила,
Что так страдать осуждена,
Что столько горя пережила,
Отдавши все, чем дорожила?

Желание русского поэта совпало с чаяниями армянского народа и выразилось в его метком и вдохновенном слове:

Мы страстно ждем: придет то время,
Когда не будешь ты рабой,
Когда спадет несчастий бремя
И возрастет иное семя!

В основу стихотворения “Прощанье” С. Кроткова легли картины армянской жизни, казалось бы, частного характера. Но это картины, в которых проявились общенациональные черты преданности, смелости и отваги. С. Кротков образно показал духовную сущность героя, нравственный смысл его поступка. Чтобы оттенить степень трагизма происходящего, он поэтическим штрихом показал, с одной стороны, как катится слеза по смуглой щечке девочки, которая в страхе бежит за отцом, уходящим, может быть, навсегда, и звонким голоском просит сказать, куда уносит он ружье, зачем он простился и почему так спешит, и с другой - как мать тем временем почему-то “потупилась, молчит”. Это не укрупнение события, а показ суровой реальности войны, принесшей столько горя и бед в дом, это демонстрация духовного потенциала человека, стремящегося к свободе.

И сердце дрогнуло! И мигом
Отец, отбросивши ружье,
Остановился, с горьким криком
Обнял сокровище свое…
В последний раз… и как герой,
Стремительно к друзьям вперед…
Отец на зов судьбы идет!
И лишь тогда очнулась мать
И стала жалобно стонать,
Дочурку к сердцу прижимать
И лаской горе унимать:
“Не плачь, голубка! Мне поверь -
Погибнет враг наш, лютый зверь!..
С надеждой будет жить теперь!”

Не оставила равнодушным С. Кроткова и красивая природа Армении. Она вдохновила его своей контрастностью и богатством. Взор поэта как бы “выхватил” деталь, может быть на первый взгляд и неприметную, - когда все вокруг только с виду было тихо, - и в нескольких эпизодах отобразил эту “тишину” в стихотворении “Картинка Армении”. Каждая строка в стихотворении - это отнюдь не фиксация момента, а выношенные и выстраданные признания поэта. Пейзаж в стихотворении является основным компонентом выражения. В его мирное описание врываются строки о разбое, грабеже, убийстве. Картины природы в стихотворении - это не просто фон, на котором проявляются переживания и чувства автора, а поэтический прием, которым он показывает романтику и горечь жизни.

Головкой радостно бодая,
Несется быстро лань лесная…
К реке несется напрямик.
Вдруг шум!.. Прислушалась на миг…
И снова мелкими прыжками
Стремится вдаль
И листья рвет с кустов пучками, -
Их ей не жаль!
На берегу остановилась,
К воде студеной прислонилась
И быстро, жадно струйки пьет
И ножками о камень бьет
Напившись, глазками играя,
Подняла грудь
И, радостно кругом взирая,
Собралась в путь.
Но страшный крик и вопль!.. Кто плачет?
Вдали свирепый турок скачет,
За ним несется стон и крик…
И лань встревожилась на миг…
И снова мелкими прыжками
Стремится вдаль,
И листья рвет с кустов пучками, -
Их ей не жаль!

С. Кротков хорошо был знаком с Арменией, знал он и армянскую литературу. Картины трагической жизни армянского народа под игом турецких пашей, нашедшие отображение в творчестве армянского поэта Рафаэла Патканяна, по всей вероятности, послужили поводом для создания, в подражание Р. Патканяну, стихотворения “Колыбельная песнь армянки”. В подражании С. Кроткова мать рассказывает перед сном маленькому сыну о страданиях своего народа, который уже долгие годы не может дождаться спасения и каждый раз ждет новых бед и кровопролития:

Но дождешься, сын мой, ты иной судьбы!
Ты расти и думай о путях борьбы!
Солнце новой жизни всходит над тобой.
Для твоей отчизны ты готовься в бой!

Другой русский поэт, Ал. Попов, в подражание Микаэлу Налбандяну опубликовал в 1916 г. в “Армянском вестнике” (№ 44) “Песнь армянской девушки”, в которой девушка добрым словом напутствует брата, отправляющегося на защиту родины. Она долгие ночи вышивала стяг с крестами, под которым выступят войска “на борьбу за край родной”. Хоть и не может она поехать с братом, но, напутствуя его, мысленно с ним

В миг на коня! К полю битвы
Поезжай, храбрец, скорей!
Хоть не в брани, но душой,
Мыслью я всегда с тобой!

Вообще, следует заметить, что в предшествовавшие Октябрьской революции годы армянская тема в русской литературе значительно расширилась. Это подтверждается многочисленными публикациями художественных произведений в различных изданиях. В этой связи роль “Армянского вестника” была исключительно велика.

В 1916-1917 гг. Сергей Пирвердиев опубликовал в нем несколько стихотворений об Армении. (“Армянский вестник”, 1916. №№ 34. 42; 1917. № 16.) Столетиями изнывавшая страна полуразвалин и великой муки, страна, подавленная тоской и печалью. Страна борцов, красот, святынь и надежд - Армения, над которой веками “бушевала вьюга”, нашла воплощение в стихотворениях С. Перивердиева. Как и многие авторы “армянских” художественных произведений русской литературы этой поры, С. Перивердиев чувствовал день грядущий и образно выразил его в стихотворении “Радуйся солнцу”:

Армянское племя, великое племя,
О, радуйся Солнцу и снова расти…
Уж вспыхнуло утро, желанное время,
Чтоб вновь возродиться и снова цвести!..

В небольшом стихотворении Владимира Кипинова “Беженцы” отображена картина мрачных явлений эпохи - погромы Армении. Это стихотворение имеет огромный политический смысл. Оно является своеобразным обобщением трагического в художественном слове. Причем повтор глагола “идут” бесконечно усиливает в стихотворении накал Драматизма, вызывает эффект присутствия: как будто идешь рядом с “гонимыми судьбою”:

Идут они, идут гурьбою,
Идут сюда со всех концов,
Идут гонимые судьбою,
Без матерей и без отцов!
Идут они, идут гурьбою
С надеждой твердою в груди,
Идут с невинною душою
И верят - счастье впереди!

Во втором десятилетии ХХ века русская пресса по понятным причинам большое место уделяла публицистическим материалам о военных событиях. Когда началась первая мировая война, военный корреспондент газеты “Утро России” Валерий Язвицкий находился в Софии. Он был свидетелем того, как в Болгарию “хлынули из Турции волны армянских беглецов. Все это были непосредственные свидетели всевозможных непередаваемых ужасов, пережитых армянским народом в Турции”. В своей публикации “Армянские беглецы из Болгарии” (“Армянский вестник”, 1916. № 35, с. 3-4.) В. Язвицкий сообщает, что армянские эмигранты создавали в Болгарии дружины и, преодолевая всякие преграды. Стремились в Россию для борьбы с турками. Сам он был удивлен, услышав, как один молодой армянин заявил: “Если русские не возьмут меня биться с турками, я застрелюсь!”

Когда Болгария встала на сторону Германии, В. Язвицкий переехал в Румынию. В Бухаресте к Язвицкому однажды зашел приятель-армянин и сказал. Что из Болгарии прибыли два беженца-армянина. Один из них рассказал, с каким трудом они в начале войны бежали из Турции в Болгарию. А бежали потому, что их непременно взяли бы в турецкую армию, что означало бы “сражаться против русских, которые шли спасать наш народ от векового ига. Это в лучшем случае, а в худшем - нас перебили бы в первые дни в казармах во время обучений, как это сделали с тысячами молодых армян, попавших в лапы турецких вербовщиков”.

В. Язвицкий приводит рассказ беженцев о том, с какими злоключениями, подвергая себя смертельной опасности, они сумели перебраться в Румынию. И лишь в заключение вопрошает: “Нужно ли прибавлять что-нибудь к этому повествованию? Правда, рассказчик ничего не рассказывал о том, что он пережил. Но разве это расскажешь словами?”

Будучи в Софии, В. Язвицкий случайно познакомился с известным уже тогда командиром армянских добровольцев Андраником, (Андраник Озанян (1865-1927) - видный деятель западноармянского освободительного движения, народный герой, генерал-майор русской Кавказской армии. См.: История армянского народа с древнейших времен до наших дней. Ереван. 1980, с.257; Геноцид армян, с. 598-599.) воевавшим против турок в Балканской войне. О мужестве, храбрости и героизме легендарного народного героя Андраника повествуется в очерке В. язвицкого “Армянский герой”. (“Армянский вестник”, 1916, № 37-38, с. 10.). “Имя Андраника, - пишет он, - уже при жизни было окружено народной легендой”. Образ армянского героя был воспринят Язвицким и остался в его памяти “как редкая по цельности фигура. Такие люди создаются только непрерывной борьбой не на жизнь, а на смерть, и борьба для них становится смыслом их жизни и профессией. В мирное время такие натуры ничем не отличаются от других, но когда затрубит труба к бою, эти скоромные и простые люди становятся вождями и героями, а народная молва восторженно создает около их имени легенду за легендой. Такие люди у себя на Родине показывают свое лицо, а на чужой стороне - лицо своей Родины”.

Характеристика В. Язвицкого находит подтверждение и в других публикациях этого времени. Журнал “Армяне и война” поместил заметку дружинника “Андраник” (“Армяне и война”, 1916, № 8.) - любопытное наблюдение очевидца. Автор публикации утверждал, что Андраник приказал так близко подпустить врага во время боя, что была слышна его речь, и затем шквальным огнем засыпал его градом пуль.

Андраник любил своих подчиненных, но был очень строг к ним, учил их быть всегда точными в цели. Его расчет был прост: “Если твои пули не попадают в цель, - будь благороднее и целься в себя, тут уже наверное попадешь…”, - утверждал он. Однажды после долгого боя (бой длился 27 часов) неприятель отступил. Из дружины Андраника было убито 10 и ранено 18 человек. На территории, покинутой врагам, было обнаружено около 350 убитых и большое количество раненых. “Когда после боя подоспели русские и узнали о наших маленьких потерях, они были поражены храбростью Андраника, который был весьма недоволен, что дал все же столько жертв”.

В. Язвицкий воспел вместе с командиром и добровольцев. В стихотворении “Армянским добровольцам” автор вспоминает измученные лица, сердитые жесты, полные страданий глаза армянских дружинников, которых преследует кровавый призрак с жадными очами:

Но каждый раз идти на бой и сечу
И будет петь в разгаре битвы:
“О, если смерть в бою жестоком встречу,
Я к ней не обращу молитвы”

(“Армянский вестник”, 1916, № 45.)

В. Язвицкий не только встречался с представителями армянского народа, не только воспевал их, но и написал поистине блестящую рецензию на только что вышедшую тогда антологию “Поэзия Армении”, (Там же, 1917, № 12, стр. 5-8.) которая явилась огромным событием в духовной жизни русских и армян в то трагическое время.

Издание “Поэзии Армении” на русском языке В. Язвицкий справедливо считал одним из “крупных фактов литературной жизни за последнее время”, В кратком, но содержательном отзыве Язвицкий проследил этапы развития армянской поэзии, которая своей простотой и задушевностью напоминала русскому поэту “славянскую лирику, особенно сербскую”. Положительно характеризует Язвицкий включенных в сборник поэтов. Но особенно высокую оценку он дал поэме Ав. Исаакяна “Абул Ала Маари”, которую слушал в чтении своего приятеля Л. Назарянца еще задолго до выхода “Поэзии Армении”, в бытность свою на Балканах, в 1912 г. Справедливо и ценно резюме Язвицкого: он подчеркивал, что “струна армянской поэзии прозвучала в “Поэзии Армении”, прозвучала полным звуком, и этот звук, безусловно, найдет отклик в каждом чутком сердце”.

События Кавказского фронта в русско-турецкой войне неоднократно освещались в прессе. Крупной победой явилось взятие Эрзрума русскими войсками в 1916 г. Корреспондент газеты “Русские ведомости” А.З. Мжедлов в статье “Взятие Эрзрума” (“Русские ведомости”, 1916, 16 февраля.) - о блестящей победе русских войск - сообщал о том, что ехал в Эрзрум по дороге, которой шел когда-то Александр Македонский”. Догнав “загоревших крепким зимним загаром” русских солдат, Мжедлов узнал, что русские войска уже взяли “первую и вторую линию” укреплений врага. Затем “героической, беспримерной в истории атакой” русских солдат был взят и Эрзрум. Турки укрепляли оборону города два года, они имели большие запасы продуктов и вооружения. Эрзрум имел выгодное географическое расположение: с трех сторон окружен горными высотами, что давало возможность обстреливать далеко вокруг и делало его неприступным. Турки построили свои укрепления в три линии за 30 км от города.

Русские войска начали наступление с востока, затем был нанесен сильный неожиданный удар с северной стороны и начат штурм с южной. Турецкая армия оказывала упорное сопротивление. А когда русские войска нанесли удар с фланга, враг пришел в замешательство, началась паника. Таким образом, русская армия заняла город Эрзрум и крепость. Это было второй крупной победой (после Сарыкамышской) русской армии на Кавказском фронте”. (Победе русских войск при взятии Эрзрума были посвящены пространные материалы в “Русском слове” от 5, 6 и 7 февраля 1916 г., в “Русских ведомостях” от 6 февраля 1916 г. и др.) Кстати, в русской армии в это время служило около 250 тыс. армян, а в Эрзрумском сражении участвовали грузинские и армянские добровольческие отряды, в которых насчитывалось около 10 тыс. человек. (См.: История армянского народа с древнейших времен до наших дней, с. 262-263.)

Что же представлял собой Эрзрум в ту пору? Член Главного комитета Всероссийского союза городов П. Бурышкин в публикации “В Эрзруме” (“Армянский вестник”, 1916, № 7, с. 4-5.) сообщал, что из 25 тыс. армян, которые жили тогда в Эрзруме, уцелело около двухсот человек. В июле-августе 1915 г. армянскому населению Эрзрума было предложено выселиться в глубь страны. “Им была гарантирована личная безопасность и на случай нападения дана даже охрана. Путь начался благополучно, но вскоре все изменилось. “Турки начали грабить, насиловать женщин, умерщвлять детей и, наконец, несчастные подвергались поголовному истреблению. Трупы бросали в реки и, как передают очевидцы, от массы трупов останавливалась вода. Все происшедшее не поддается описанию и принадлежит к самым ужасным, по своему трагизму, моментам современной войны”. Как утверждает П. Бурышкин, у союзников Турции - “немцев был расчет вызвать известную национальную рознь и истреблением армян заранее лишить поддержки русские войска” В этих условиях большую помощь как армянскому населению, так и успешному продвижению русских войск на Кавказском фронте оказывало Всероссийское общество “Союз городов”, которому было вменено в обязанность “содействовать восстановлению в пределах возможного нормального хода жизни и хозяйства разгромленного армянского населения”.

Из многочисленных газетных публикаций этого периода нам хочется выделить некоторые материалы, касающиеся исторической судьбы города Эрзрума. В частности, “Русское слово” (4 и 5 февраля 1916) сообщало, что за последние менее чем сто лет русскому солдату трижды приходилось освобождать этот город. В первый раз в 1829 г., когда Пушкин совершил свое знаменитое путешествие в Эрзрум, второй - в 1877 г. и третий - в 1916 г. Кроме того, Эрзрум сильно пострадал и от землетрясений 1859 и 1901 гг. Это историческая судьба Эрзрума, она же - и судьба армян. А что представлял собой этот город в XIX веке? “Промышленность сконцентрирована была в руках армян, - писали “Русские ведомости” (6 февраля 1916 г.). - Но когда Эрзрум, взятый в 1829 г. гр. Паскевичем, был возвращен по Адрианопольскому миру Турции, тысячи армян (60 тыс.) ушли под предводительством епископа за русскими войсками. Город опустел, между тем как в 20-х годах число жителей определялось в 100 и даже 130 тысяч; в середине 30-х годов цифра эта упала до 15 тысяч, причем армянских семей осталось будто бы всего навсего 120. Немало город страдал и от частых землетрясений… Теперь народонаселение исчисляется в 50-60 тысяч”. К этому следует добавить, что древний город Эрзрум славился кузнецами и мастерами по меди и бронзе, в нем много было кожевенных заводов, мастерских и торговцев; и взятие Эрзрума русскими в 1916 г. “оказало решающее влияние на ход операций на армянском театре войны”.

Тематика публикаций об Армении в русской прессе перед октябрьской революцией была самой разнообразной. В них отразились события современности и исторического прошлого, патриотизм, трудолюбие, гуманизм, героизм и свободолюбие армян. Публикации были полны сочувствия, сострадания и солидарности с угнетенным народом, в них глобально осмыслялась армянская действительность.

Документально-художественный очерк-воспоминание Александра Тамарина “Армяне” (“Армянский вестник”, 1916, № 7, с. 5-6. № 8, с. 4-5.) поведал читателю о трех трагических случаях в судьбе армянского народа, происшедших в разных местах и ставших типичными для армянской действительности своего времени. А. Тамарин вспоминает, как восемнадцатилетним юношей, будучи в Батуми, он наблюдал на пристани скученных людей в лохмотьях, в трагическом оцепенении, с неестественными движениями, полухрипящими, полустонущими, с искривленными лицами и разбитыми головами. Подойдя к ним, Тамарин поинтересовался по-турецки:

- Вас громили?

- Режут, - устало пробормотал старик.

- Многие спаслись?

- Еще осталось… Нас много…

На куче лохмотьев, - пишет Тамарин, - лежал хилый ребенок с расширенными, воспаленными глазами на восковом лице.

- Больна?

- Изнасилована… Ей восемь зим минуло… Их было трое… Мать зарезали, а детей изнасиловали…Двое умерли, эта держится…

- Я давно перестал улыбаться, - продолжает Тамарин. - Отвел взгляд, поднял голову. Небо плакало, трауром востока обвивали чалмы облаков тоскующую лазурь.

- Господи, когда это кончится? - вырвалось у меня. Старик взглянул на меня и полувдохновенно, полунасмешливо, произнес:

- Когда в подземной пещере Арарата проснется царевна Айреник, (Айреник (арм.) - родина.) заживо погребенная там… Когда придет смелый, честный, сильный богатырь, с крестом на груди, разобьет гранит преград, одолеет кровавых джинов и разбудит царевну…Разбудит и отпустит ее на свободу…”

У беспомощного старика остались лишь оптимизм и заветные мечты о будущем.

Вторая часть очерка Тамарина рассказывает об издевательствах над армянами в селе Асарчик, близ Гюших-хана в Западной Армении.

Мужчины деревушки не смогли выполнить приказа Ассим-бея, которому захотелось, чтобы армяне не носили фуражек и шляп, а ходили в фесках. Приехав в деревню в воскресенье, через три дня после данного им приказа, Ассим-бей увидел, что все по-прежнему ходят в шляпах и фуражках. В лавках не было фесок, а до Трапезунда надо было идти пять дней. За неповиновение Ассим-бей повесил одного армянина, запорол двоих и приказал, чтобы утром все армяне явились к нему в фесках. “Утром все мужчины были в фесках …- пишет Тамарин. - Всю ночь связанных по рукам мужчин… гоняли по горным дорогам и били нагайками по головам… Кожа разбухла, выступившая кровь склеила слипшиеся волосы и все оказались в красных фесках”.

Таким образом, обе части очерка Тамарина повествуют о горестном положении армянина в собственной стране, где волею одного, охваченного фанатизмом человека могли быть избиты или уничтожены сотни, тысячи, десятки и сотни тысяч безвинных людей.

Наконец, третья часть очерка касается армянской общины мхитаристов на острове Святого Лазаря в Венеции. Из уст монаха Тамарин узнал о мученической доле армянина на чужбине, о том, как двести лет назад Мхитар Себастаци основал общину, которая на протяжении этого времени для своих братьев постоянно “ковала оружие” - распространяла знания. Мхитаристы дали армянскому народу “великих ученых, великих учителей”. Они издали и распространили сотни книг. Среди них “жил и работал великий Гевонд Алишан, посвятивший жизнь просвещению народа, изучению его истории, его прав. Алишан, друг Гладстона, жил вот здесь, в этой комнате, рядом с комнатой, в которой много лет назад жил лорд Байрон. Эти стены слышали стон сердец, лучших сердец Армении. Вот гляжу я на смеющийся город, - продолжал монах, - а вижу огромный черный крест и на нем истерзанную, распятую Армению. Всех армян привозят сюда маленькими дикарями, затравленными зверенышами из глубоких уголков Турции. В Венеции они кончают колледж, а затем вступают в братство, в великую Академию наук, в наш храм, в сокровищницу мысли. И когда созревает их ум, крепнет сердце и просветляется душа, они отправляются на родину, туда…, где на земле доныне страсти ада, где люди умирают в муках за веру и свободу… Тяжело здесь. Чужбина - клетка для сына гор…

Монах раскашлялся, привычным жестом, конфузясь, приложил платок, вновь обагрившийся кровью.

- Но настанет час, - продолжал он, - когда и там, у нас, люди будут жить в домах с окнами… Доживу ли я? Дом… и в нем окна. И сон в кровати, сон людей, имеющих право спать ночью…

Холодом веяло от его слов, жутким холодом отчаяния… В ушах звенело: “Когда падет Эрзрум?..”.

Отец Дионисий, где вы? - вопрошает Тамарин в конце очерка. - Слышите ли грохот торжества, раскаты радостных криков. Слышите ли вы - Эрзрум пал. Иль может быть, вы глядите на распускающуюся над вашей страной белую розу оттуда, сверху, из-за робко дрожащих звезд?

Отец Дионисий, близок час, когда ваши братья будут спать, как спят безмятежные дети. И люди будут жить в домах с окнами… Обреченный, при жизни распятый страдатель, слышите ли вы?

Увы, “святой отец” не увидел, к сожалению, светлых дней своего народа, хотя об этом много и красиво мечтал…

Многочисленные и разнотемные публикации о современной Армении и ее историческом прошлом в предыдущие Октябрьской революции годы свидетельствуют о большом интересе русских деятелей культуры, русской общественности к жизни армянского народа, к событиям, происходящим на армянской земле.

В 1916 г. “Армянский вестник” напечатал “Сказку” (“Армянский вестник”, 1916, № 44.) Иваина. Автор посвятил ее “нежной армянке”, которая на протяжении многих веков гордо и стойко выносила нечеловеческие страдания, “сохраняя в чистоте для лучших дней свою яркую, богатую национальность”.

В аллегорической форме “Сказка” знакомит читателя с тяжелой и горькой участью Армении. На протяжении всей истории этот край был яблоком раздора, выдержал тяжелые испытания; и армянка всегда переживала мрачную судьбу своего народа”.

Сюжет “Сказки” развертывается в стране, куда пришел Певец тоски и легенд --лирический герой повествования. Певец пришел с приветом от “Северной пленительной красавицы”, чтобы послушать сказку… И вот, Сатиник - символ праматери армян - рассказывает сказку, начало которой “затеряно мировой памятью”. Когда-то люди жили в мире, молились Святому Богу, наслаждались радостями жизни. По велению Святого Бога было сотворено чудо - маленькое дитя - и наречено Армэн, именем которой и была названа позже страна. Все любили страну - красавицу Армэн. Слава о ней разошлась повсюду и каждый втайне говорил: “она будет моей.” Но смешными казались ей признания царей, она горда любила свободу и была полна светлых дум…

Однако Черный Бог ночи, рассчитывая на жестокость сына Тьмы, царя ущерба, постоянно нашептывал ему о красавице, живущей среди гор: “Что все девушки мира! Что все жены гаремов всех стран! Нет Армэн… Укради…”.

Когда, переодевшись странником, Ущерб увидел Армэн, “все краски природы поблекли в очах Ущерба-царя. Все жены, любимые раньше, превратились в страшных жаб”. Ущерб пленился красотой Армэн, однако она отклонила его признания. Оскорбленный Ущерб лютым зверем возвратился в свое царство. А Черный Бог ночи все нашептывал ему об Армэн, рисовал картины блаженства с ней. Тогда ущерб решил силой отнять у народа Армэн. Он собрал войско и могучей силой сломил сопротивление народа, отнял Армэн и увез ее себе в жены. Но поцелуи его были “смертоносным ядом” для нее, она не смогла забыть свой народ, она любила свободу…

Все понял Ущерб и в отместку решил казнить Армэн. Узнал об этом Добрый Волшебник и усыпил Армэн, чтобы Ущерб не смог казнить ее. “Спит Армэн, как живая, нетленно-святая во сне грядущих радушных грез”. И Сатиник верит, что “проснется царевна Армэн, пленная злым Ущербом”.И вдруг сквозь утренний чуткий сон “тревожная дробь барабана пробуждает спящую царевну Армэн… О, его дробь звучит сладкой мелодией надежды в ее душе!.. Смелый вождь с волнистыми кудрями святого утра из страны полей ведет полки. Освободить красавицу Армэн… идут суровые седые богатыри. Уж близок рассвет. Предутренняя мгла еще сладко навевает сон сказки… Скоро пробуждение”.

Таким образом, “Сказка” Иваина тематикой перекликается со многими приведенными выше произведениями. Ее символика имеет реалистическую основу. По всей вероятности, Иваин, как и многие авторы, писавшие об Армении, был хорошо знаком с историческим прошлым страны. Его аллегорическое сочинение не было случайным. Весь ход мысли автора прямо указывает на историческую судьбу Армении.

Трагическое настоящее этой страны было в центре внимания Иваина. Это и стало, пожалуй, поводом для ознакомления с мрачным прошлым армян, помогло увидеть их стойкость, мужество, терпение и надежду, понять свободолюбивый характер народа, его мирные цели и стремления и оптимистично предвидеть его будущее - будущее, которое принесла “Северная пленительная Красавица” Россия.

В русской художественной литературе неоднократно встречаются материалы, в которых воспевается армянка. В основе этих сочинений лежат события реальной действительности, когда армянки несли невзгоды судьбы наравне с мужчинами, проявляя легендарные примеры преданности и стойкости.