Геноцид.ру
Посвящается жертвам геноцида армян в Турции
Уничтожение нации
 
0
День 24-е апреля 1915 года в истории геноцида армян
  Информационная служба Геноцид.руNota Bene

Внимание! Предлагаемый ниже текст написан в дореволюционной орфографии. Если текст не отображается корректно, см. Просмотр русских текстов в старой орфографии.

БРАТСКАЯ ПОМОЩЬ ПОСТРАДАВШИМЪ ВЪ ТУРЦИИ АРМЯНАМЪ

 

Предыдущая Вернуться к содержанию Следующая


ОТДѢЛЪ I.


[стр. 110]

Поѣздка въ Хевсуретію.

 

Гули — одно изъ значительныхъ селеній Хевсуретіи, расположенное на высотѣ 5.400 ф. Мы останавливаемся въ домѣ мѣстнаго священника, который живетъ въ Гули, въ то время когда церковь его находится въ 10 в. оттуда въ сел. Хахматы. Домъ этотъ расположенъ надъ обрывомъ съ площадкой, фруктовыми деревьями и огородомъ и состоитъ изъ нѣсколькихъ комнатъ съ выходами на балконъ-навѣсъ. Передъ нами величественнѣйшая горная панорама: г. Чауши съ пятью вершинами со множествомъ снѣга, бурная рѣчка того же имени сбѣгаетъ съ быстрины, чтобы тутъ же соединиться съ Арагвой (ущельемъ этой рѣки пролегаетъ дорога на станцію Казбекъ); правѣе гора и рѣка Бло или Архоти, черезъ который существуетъ перевалъ на р. Асси; еще правѣе гора и р. Сачаклисъ съ переваломъ въ Архотское ущелье.

Пріѣхали мы довольно рано; на встрѣчу къ намъ высыпали всѣ жители селенія, которые и старъ, и младъ окружили насъ и провели въ разговорахъ остальную часть дня. Здѣсь въ первый разъ удалось намъ подробно ознакомиться съ оригинальнымъ костюмомъ Хевсуровъ, который представляется единственнымъ между остальными горскими народцами Кавказа. Костюмъ этотъ, произведеніе хевсурскихъ женщинъ, весь изъ шерсти, типиченъ какъ по формамъ, такъ и по своимъ цвѣтамъ, и въ орнаментировкѣ. Состоитъ онъ изъ темно-красной или синей рубашки, расшитой весьма богато и изящно на груди шерстяной тесьмой, бисеромъ, cyprea moneta, панталонъ темно-синяго цвѣта съ красной нижней опушкой, верхняго платья или короткаго кафтана изъ той же

------------------------

1) Графиня П. С. Уварова выѣхала 21-го іюля 1895 г. въ 12 ч. дня верхомъ изъ Тіонетъ въ сопровожденіи пристава Джангіери, мѣстнаго судебнаго слѣдователя H. A. Волотковича и нѣсколькихъ всадниковъ — Кистиновъ. Посѣтивъ Пшавію, она отправилась въ Хевсуретію чрезъ Гули. Ред.

[стр. 111]

шерстяной домашней матеріи, того же цвѣта, съ разрѣзами на бокахъ и подъ рукавами и цвѣтной опушкой и расшивкой вокругъ всего платья, по разрѣзамъ, вдоль рукавовъ и поперекъ спины. Кафтанъ этотъ открытъ на груди такъ, что самое богатое украшеніе шеи и груди имъ не закрывается; кафтанъ стягивается вокругъ таліи простымъ ремнемъ; гизирей на груди нѣтъ, a если и появляются y нѣкоторыхъ Хевсуръ, то только въ видѣ позднѣйшаго дополненія. На поясѣ короткій прямой палашъ-дашна въ ножнахъ, обдѣланныхъ мѣдью и съ такою же рукояткою. На головѣ мѣховая шапка, почти плоская, съ суконнымъ верхомъ и бараньей простой мохнатой опушкой разныхъ цвѣтовъ изъ мѣстныхъ бараньихъ шкуръ безъ всякой отдѣлки или (у болѣе молодыхъ и малыхъ) грузинская, черная войлочная круглая безъ бортовъ шапочка, расшитая тѣмъ же бисеромъ. На ногахъ пестрые шерстяные чулки и сапожки-ботинки изъ простой кожи съ переплетенною подошвою, разрѣзомъ и закладнымъ язычкомъ спереди, гдѣ имѣются ремни для обвязки ихъ кругомъ ноги. Извѣстно, что Хевсуры сохранили до сихъ поръ обыкновеніе носить при случаѣ желѣзную кольчугу, плоскій шлемъ (въ видѣ тарелочки) еъ желѣзной сѣткой, защищающей лицо и шею, стальные налокотники, маленькій круглый желѣзный щитъ, который носится на кисти руки, желѣзную проволочную перчатку и нѣчто въ родѣ палаша-ятагана черезъ плечо. Кромѣ того Хевсуры употребляютъ желѣзное копье, которое насаживается въ видѣ пики на длинную деревянную рукоять и носится Хевсурами вмѣстѣ со щитомъ даже во время простыхъ переходовъ съ мѣста на мѣсто.

Много разъ говорилось о томъ, что Хевсуры потомки крестоносцевъ и что главный орнаментъ, входящій въ составъ ихъ костюма, есть крестъ.

Мнѣ думается, что подобное предположеніе плодъ досужей фантазіи, примѣняемой, къ несчастію, весьма часто при изученіи кавказскихъ древностей, народовъ и этнографіи края. Что Хевсуры не Грузины и не Грузинскаго происхожденія — мнѣ кажется фактомъ неопровержимымъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ видѣть въ нихъ потомковъ крестоносцевъ весьма трудно, ибо ничто не подтверждаетъ этого мнѣнія: ни типъ Хевсуровъ, ни ихъ нравы, ни обычаи; что же касается до употребляемаго ими до сихъ поръ вооруженія и изображеній креста, которые встрѣчаются въ употребляемыхъ ими орнаментахъ, то первое, вѣроятно, заимствовано ими не съ запада, a съ востока (налокотники всѣ чисто восточнаго происхожденія), a вторые — употребляются ими въ тѣхъ же размѣрахъ и формахъ, какъ и y народовъ славянскаго происхожденія. Типъ Хевсуръ напоминаетъ скорѣй древняго Запорожца или Сармата съ Траяновой колонны, та же обувь, тѣ же панталоны, короткое платье, прямой палашъ, густые волосы, стриженные въ кружокъ, тѣ же усы, короткія бороды, мужественныя физіономіи и чубъ — древнихъ запорожцевъ. Снятые нами типы, въ особенности бандуриста въ Гуданѣ, могутъ вполнѣ подтвердить высказанное нами мнѣніе.

Хевсуры, говорятъ, фехтуютъ; но присмотритесь къ этому фехтованію, къ этимъ скорченнымъ, подпрыгивающимъ фигурамъ фехтующихъ, и вы, вѣроятно, согласитесь, что фехтованіе это не занесено въ горы наши средневѣковымъ рыцарствомъ, a скорѣе заимствовано y какого-нибудь первобытнаго дикаго народа. Писатели, какъ, наприм., Радде, говорятъ, что Хевсуры дикій, же-

[стр. 112]

Хевсуретія. Хевисберы святилищъ, сел. Гузани и предметы, принадлежащіе святилищамъ

Хевсуретія. Хевисберы святилищъ, сел. Гузани и предметы, принадлежащіе святилищамъ.

[стр. 113]

стокій, непривѣтливый народъ; думаю, что только первый эпитетъ примѣнимъ къ нему вполнѣ; что же касается до остальныхъ двухъ, то они придуманы путешественниками, не понимающими народа и его языка и судящими слишкомъ строго жителей, живущихъ въ ущельяхъ, недоступныхъ ни для кого восемь мѣсяцевъ въ году, отрѣзанныхъ совершенно отъ остальнаго міра въ продолженіи всего этого времени и для цивилизаціи которыхъ до сихъ поръ не принято никакихъ мѣръ. Въ Хевсуретіи, какъ указано выше, всего одна школа въ Борисахо, церквей четыре (въ Хахматахъ, Шатилѣ, Борисахо и Архатахъ), но со священниками не всегда живущими при церквахъ и получающими дозволеніе зимовать въ Тіонетахъ, т.е. оставлять паству большую часть года безъ всякой духовной помощи и наставленія.

Переночевавъ y священника, мы въ 6 ч. утра покидаемъ Гули, направляясь вверхъ по Хевсурской Арагвѣ до Гудани, гдѣ какъ и въ Хахматахъ, по разсказамъ прежнихъ путешественниковъ, имѣются главнѣйшія святилища Хевсуровъ и хранятся ихъ драгоцѣнности. Садимся на коней, и засѣянными холмами заворачиваемъ къ Арагвѣ и пробираемся до самаго Гудани ущельемъ этой рѣки, лѣса котораго представляютъ грусгную картину полнѣйшаго уничтоженія. Въ Гудани насъ ожидала интересная картина; на горной площадкѣ подъ нависшими старыми ясями, около святилищъ (ихъ здѣсь три) толпятся хевис-беры, народъ и латники, которыхъ собралъ старшина, услышавъ отъ меня наканунѣ въ Гули желапіе видѣть сокровища, сохраняемыя въ святилищѣ, и древнее народное вооруженіе. Старшій хевисберъ стоитъ съ жезломъ — аваржани, второй держитъ въ рукахъ дроша, a два дастура (служители святилищъ) имѣютъ при себѣ всѣ сосуды святилища.

Аваржани ничто иное, какъ высокій жезлъ съ серебряною рукоятью, напоминающій своей формою древніе церковные жезлы съ рукоятью въ видѣ двухъ зміевъ.

Дроша родъ значка или знамя, составленнаго изъ высокаго древка съ серебрянымъ позолоченнымъ яблокомъ на вершинѣ, съ водруженнымъ наверху крестомъ; надъ яблокомъ привѣшены на нынѣшнихъ дроша, вмѣсто знамени, простые бумажные платки. Кресты, сохранившіеся на двухъ дроша въ Гудани очень плохого дѣла и не древни; оба серебряные, позолоченные, украшенные распятіями.

Сосуды, о которыхъ такъ много писалось, не представляютъ, однако же, особеннаго интереса; всѣ они серебряные и древнѣйшіе изъ нихъ въ видѣ небольшихъ братинъ, съ двумя простыми гладкими ручками, украшенныхъ по сторонамъ изображеніемъ голубковъ. Всѣ они гладкіе и безъ всякихъ украшеній. О сосудахъ этихъ не сохранилось никаквхъ преданій, которыя могли бы указать на ихъ относительную древность; указываютъ только на времена царицы Тамары, которая якобы любила Хевсуретію, ее часто посѣщала, жила тамъ по временамъ и поселила въ селеніи Бисо, рядомъ съ Шатилемъ, колонію евреевъ.

Святилище сел. Гудани (говорю о нижнемъ; имѣется еще второе верхнее святилище) состоитъ изъ трехъ отдѣльныхъ помѣщеній или молеленьхатъ, каменнаго алтаря, сложеннаго подъ деревомъ въ одной чертѣ со святилищемъ, навѣса для посѣтителей, построеннаго спиной къ святилищу, и въ нѣсколькихъ шагахъ отъ него еще двухъ крытыхъ помѣщеній съ тѣмъ же назначеніемъ.

[стр. 114]

Площадка, гдѣ возведены хаты, считается мѣстомъ недоступнымъ для простыхъ людей и никто изъ предстоящихъ не согласился переступить при насъ этого мѣста. Никто изъ присутствующихъ не смѣлъ также сѣсть, пока хевисберъ стоялъ съ дроша въ рукахъ.

Одинъ изъ хевисберовъ верхняго святилища, Бабо-Чингараули, извѣстный прорицатель, оказался и бандуристомъ. Коренастый старикъ, съ выразительною физіономіею, съ запорожскимъ чубомъ, въ простомъ сванетскомъ синемъ кафтанѣ, онъ присѣлъ на корточки, взялъ пандуру (по мѣстному) или трехструнную балалайку и запѣлъ сперва унылую пѣснь (на манеръ нашихъ сказителей) о Царѣ Геракліѣ, созывающемъ хевсуровъ на брань, a потомъ мало-помалу перешелъ въ плясовую, причемъ одинъ изъ молодыхъ Хевсуровъ протанцовалъ нѣчто въ родѣ нашаго козачка.

Женщины Хевсурки носятъ платье изъ той же шерстяной матеріи, какъ и мужчины, состоитъ оно изъ юбки съ оборкой (полосатой) внизу, рубашки богато разукрашенной на груди и короткаго кафтана, въ родѣ мужскаго; на головѣ черный платокъ, охватывающій голову и вздутый по сторонамъ вродѣ роговъ, подобно малороссійскому очибку для женщинъ, и круглая повязка для дѣвушекъ. Женщины-хевсурки также весьма красивы, на видъ здоровы и крѣпки, черноволосы, темнокожи, съ красивымъ оваломъ лица, крупными чертами, черными, открытыми, съ хорошимъ разрѣзомъ, большими, привѣтливыми глазами. Дѣтей y Хевсуровъ немного, но они на видъ крѣпки и здоровы.

Позволю себѣ высказать предположеніе, что Хевсуры въ Гули, Гудани и Хахматахъ, то-есть жители самой середины Хевсуретіи, лучше, крѣпче, красивѣе, достаточнѣе и ближе подходятъ къ типу Запорожцевъ-Скиѳовъ, чѣмъ жители Шатиля, въ которыхъ мы находимъ иной типъ и иной характеръ.

Оставляя влѣво вершины, на которыхъ возвышается башня, якобы возведенная Тамарой и потому названная Тамар-тцихе съ заброшеннымъ святилищемъ, мы изъ Гудани нѣкоторое время идемъ глинистыми холмами, покрытыми Альпійскою флорою, то подымаясь, то снова опускаясь въ самое ложе рѣки Арагвы, которымъ и добрались до селенія Хахматъ, гдѣ пришлось переждать сильнѣйшій ливень, захватившій насъ въ то время, какъ мы собрались закусить послѣ осмотра церкви и святилища.

Хахматы — значительное селеніе съ двумя башнями, расположенное въ долинѣ Хевсурской Арагвы въ очень близкомъ разстояніи отъ Бисо, гдѣ, какъ говорилось выше, сохранилось преданіе о царицѣ Тамарѣ и переселеніи ею въ эту мѣстность европейской колоніи. Селеніе состоитъ изъ каменныхъ домовъ съ плоскими крышами, надъ которыми возвышаются открытые навѣсы для всякаго хозяйственнаго скарба, и расположено на холмахъ, по обѣимъ берегамъ рѣки. Церковь построена въ низинѣ, подъ защитой скалы, украшенной башней, и по сосѣдству нѣсколькихъ святилищъ-хатъ; вся мѣстность весьма зеленая и уютная. Тутъ же боковое узкое тѣнжстое ущелье, въ которомъ пріютжлись святилища и нѣсколько старыхъ развѣсистыхъ деревьевъ, придающихъ особую прелесть этому уютному уголку Хевсуретіи.

Сохранилось преданіе, что древняя церковь въ Хахматахъ построена царицей Тамарой и что надпись, передающая этотъ фактъ, находилась надъ вход-

[стр. 115]

ною дверью храма. Я старалась найти эту надпись или разузнать о ней болѣе подробно, но всѣ усилія оказались тщетными.

Остатковъ древней церкви или болѣе значительныхъ развалинъ не сохранилось; новая же церковь очень маленькая, построена изъ нетесаннаго камня и не представляетъ никакого интереса. Древнѣйшій предметъ изъ ея утвари выносной серебряный, позолоченный, равнобедренный крестъ, установленный на яблоко изъ такого же металла; на крестѣ Распятіе, по сторонамъ котораго поясныя изображенія Богоматери и Іоанна; надъ Распятіемъ Херувимъ (можетъ быть позднѣйшая придѣлка) и поясныя изображенія, которыя по деталямъ могутъ быть приняты за Господа Вседержителя и Іисуса Христа. Распятіе о четырехъ гвоздяхъ. По оборотной сторонѣ грузинская надпись гражданскимъ шрифтомъ.

Въ особомъ ящикѣ, подъ видомъ хлама мы разыскали разную серебряную посуду: стаканчики, кружки, блюдца и чарочки для теплоты, обломки поясовъ и дробницъ — ничего древняго или чѣмъ-либо интереснаго.

Въ святилищѣ оказалось:

Дроша одной формы и типа съ видѣнными въ Гудани, но съ крестомъ еще менѣе интереснымъ и съ русскимъ колокольчикомъ, серебряные не интересные сосуды и серебряная братина, по преданію подаренная святилищу царицей Тамарой; братина эта вышиной въ 2 1/2 вершка, несомнѣнно русскаго дѣла; вокругъ горла y ней обыкновенная надпись славянскими буквами: «братина добраго человѣка, пити на здоровіе". Ниже по корпусу, три дробницы восточнаго типа, между которыми неряшливо награвированная надпись гражданскимъ грузинскимъ шрифтомъ: «жертвуемъ Георгію Хахматскому на поминъ души Царица...» Продолженія надписи нѣтъ, такъ какъ сосудъ былъ сломанъ и впослѣдствіи неумѣло спаянъ, что повредило конецъ надписи и оконечность орнамента. Къ братинѣ, вѣроятно, впослѣдствіи придѣланы гладкія серебряныя ручки, подобныя тѣмъ, какъ имѣются y описанныхъ нами грузинскихъ сосудовъ и съ такими же серебряными голубками-уточками, какъ и на тѣхъ, Вокругъ шейки братины на серебряной цѣпочкѣ привѣшаны разныя пожертвованія: сер. хевсурскія серьги, новѣйшія русскія деньги, кресты за покореніе Кавказа, пуговицы и пр.

Переждавъ дождь, мы садимся на коней, чтобы до темноты добраться до селенія Лебайкари, гдѣ должны переночевать. Минуемъ селеніе, его поселки и узкимъ ущельемъ поднимаемся на нѣкоторую вышину; оборачиваемся и долго стоимъ, любуясь открывшеюся передъ нами картиной: туманъ, окутавшій все во время дождя, поддается теплымъ лучамъ солнца, которое, разсѣкая тучи, играетъ въ глубинѣ ущелья, на темномъ фонѣ котораго красивымъ пятномъ выступаетъ бѣлая церковь селенія Хахматъ; въ глубинѣ цѣлая панорама горъ съ вершинами Чауши, прорѣзающія то тамъ, то сямъ, тяжелыя тучи, его затянувшія.

Продолжаемъ путь зелеными горными пастбищами, направляясь къ Великетильскому перевалу. Вправо оставляемъ великолѣпный водопадъ истоковъ Арагвы, ниспадающей съ горы Ликкако или Ликкокас-мта, снѣжныя поляны которой находятся отъ насъ въ очень близкомъ разстояніи. Подъемъ такъ зна-чителенъ, что въ 2-хъ верстахъ отъ Хахматъ мы находимся уже на вышинѣ 4.700 ф. Кругомъ насъ высокая сочная трава съ самой разнообразною флорой, могучими акантами, разнороднѣйшими колокольчиками, альпійскими васильками,

[стр. 116]

множество разноцвѣтныхъ репейниковъ, розовая ромашка, нѣсколько сортовъ крапивы, которая могла бы по красотѣ своей конкуррировать съ лучшими гіацинтами. Но вотъ ручей Великетилцхали напоминаетъ намъ, что перевалъ ужъ близокъ; останавливаемся, чтобы предъ послѣднимъ подъемомъ дать вздохнуть нашимъ лошадямъ; нѣкоторое время пасемъ ихъ на полянѣ, совершенно лиловой отъ цвѣтущихъ жераніумовъ, a сами любуемся великолѣпными шпилями Чауши, совершенно освободившагося отъ дождевыхъ тучъ. На послѣднемъ кру-томъ подъемѣ насъ развлекаютъ новый сортъ лиловыхъ колокольчиковъ и еще цвѣтущіе желтоватые рододендроны. На самомъ перевалѣ анероидъ показываетъ 9.300 ф. Мы лишены возможности снять видъ на послѣднія горы, ибо туча снова все закрыла, все заволокла.

Спускъ на сѣверномъ склонѣ, называемомъ Цубровано или пастбища, мы принуждены прадпринять пѣшкомъ, такъ какъ онъ слишкомъ крутъ и опасенъ при верховой ѣзды.

Здѣсь мы на водораздѣлѣ Хевсурской Арагвы и Аргуна и въ очень маломъ разстояніи отъ Ликкокис-цкали. Съ вершинъ Чакис-мта или Матуро, входящаго въ составъ горъ Чапчахи, Бороло и Маріамъ-цминда, ниспадаетъ въ ущельѣ Аргунъ, берегомъ котораго мы должны добраться до Шатиля.

Сѣверный склонъ, по которому спускаемся, представляетъ совершенно иную картину, чѣмъ южный, который мы такъ недавно покинули: нѣтъ болѣе ни той высокой, сочной травы, ни того бархатнаго ковра, ни тѣхъ цвѣтовъ; зелень насъ окружающая и низка и суха и часто перерыта рытвинами, глинистою тропой и каменными осыпями. Спускаемся къ селенію Лебойскари, которое находится на высотѣ 7.300 ф. и состоитъ изъ нѣсколькихъ поселковъ, изъ которыхъ среднее сохранило очень хорошую башню съ чешуйчатымъ верхомъ и верхними кашетами, которая по своимъ формамъ совершенно одинакова съ тѣми, которыя зарисовалъ В. Ѳ. Миллеръ во время своей поѣздки на Баксанъ. Поселокъ, подъ которымъ возвышается святилище и въ которомъ рѣшили остановиться, крупнѣе остальныхъ, и мы располагаемся въ немъ на ночь на крышѣ жилаго помѣщенія подъ открытымъ навѣсомъ, куда приносятъ намъ травы и который мы затягиваемъ вечеромъ бурками, такъ какъ къ ночи чувствительно похолодѣло. Поселяне явились, разумѣется, къ намъ на крышу, и мы провели съ ними остатокъ дня, зарисовывая типы, разсматривая костюмы, распрашивая и записывая разныя подробности. Ночь наступила лунная, свѣтлая, дивно тихая и ущелье при лунномъ свѣтѣ выиграло еще въ таинственности и глубинѣ.

На другой день поднялись очень рано, провели утро снова съ жителями и въ девятомъ часу тронулись далѣе, внизъ по Аргуну. Ущелье это уже Арагвскаго, но характеръ его почти тотъ же: горы то покрыты яркой муравой, то скалисты съ массою источниковъ, которые обращаютъ скалы эти въ цвѣтущія, мшистыя полянки, которыя плѣняютъ насъ своей флорой, цѣлыми букетами нависшихъ колокольчиковъ, мелкимъ папортникомъ и вообще теплыми сочными пятнами на темно-буромъ фонѣ шиферныхъ наслоеній.

Влѣво останавливаемся въ значительномъ ущельѣ Кистаны-тчаль, нѣкогда значительно укрѣпленномъ двойнымъ замкомъ, отъ котораго сохранились стѣны и башни на двухъ особыхъ холмахъ; замки эти защищали не только ущелье,

[стр. 117]

Группа Хевсурокъ долины Аргуна

Группа Хевсурокъ долины Аргуна

[стр. 118]

Хевсуретiя. Рѣка Аргунъ

Хевсуретiя. Рѣка Аргунъ

[стр. 119]

въ которомъ расположены, но и сосѣднее, параллельное съ нимъ, и даже самое Аргунское, такъ какъ и здѣсь, черезъ рѣку, мы находимъ на извѣстной высотѣ два дома селенія Чихеты съ значительною башнею, которая, вѣроятно, находиласъ въ связи съ вышеупомянутымъ замкомъ. По дорогѣ масса ручьевъ, ниспадающихъ на дорогу иногда цѣлыми каскадами. На скалахъ появляются березки и мы замѣчаемъ, что шиповникъ въ этой мѣстности только что начинаетъ расцвѣтать. Ущелье съуживается; Аргунъ, прыгая черезъ камни, реветъ и мечется; дорога заграждена огромнымъ шифернымъ заваломъ; перебираемся черезъ рѣку, заворачиваемъ за скалу и предъ нами прелестная альпійская картина: вправо — еще снѣжная вершина, подъ ней широкое, зеленое, обработанное ущелье, чрезъ которое прорывается потокъ, несущій свои воды въ Аргунъ; на берегу масса цвѣтущаго, нѣжно абрикосоваго цвѣта, шиповника; за рѣкой, хотя и скалы, но частью разработаны и засѣяны полянками, окаймленныя со всѣхъ сторонъ цвѣтущими акантами. Еще далѣе — цѣлая площадка цвѣтущаго шиповника, мелкаго кустарника и высокой цвѣтущей травы, съ пріятнымъ, но одуревающимъ запахомъ. Мы очарованы; спѣшиваемся и нѣкоторое время стоимъ и только смотримъ и любуемся. Нѣсколько шаговъ далѣе мы попадаемъ въ узкое скалистое ущелье, гдѣ Аргунъ, не находя себѣ приличнаго прохода, мечется во всѣ стороны, реветъ, бурлитъ и, обрывая сосѣднія скалы, все болѣе и болѣе засыпаетъ свое ложе, заваливаетъ себѣ проходъ. Съ ревомъ и трескомъ вся масса накопившейся воды прорываетъ, наконецъ, преграду и вырывается на свободу. Высота паденія рѣки незначительна, но растянута на значительное пространство; высшая точка паденія начинается при высотѣ 6700 фут.; при концѣ паденія всего 6200 ф. Дорога проложена въ этомъ мѣстѣ зигзагами по шифернымъ осыпямъ, столь заросшими кустарникомъ, цвѣтущимъ шиповникомъ и самыми разнороднѣйшими цвѣтами, что легко забыться и, несмотря на кручу тропы, вообразить себя въ самомъ прелестнѣйшемъ паркѣ. Спускъ этотъ настолько крутъ и скользокъ, что приходится спѣшиться и вести лошадь въ поводу. Спускаемся не спѣша, наслаждаясь небомъ, теплымъ солнцемъ, окружающею насъ роскошною флорою, видомъ скалъ, ревомъ рѣки и блескомъ ея волнъ. Кругомъ насъ кусты дикой малины, смородины и крыжовники, но ягоды на нихъ еще не поспѣли; собираемъ землянику, которая, видимо, только что начинаетъ спѣлѣть.

Окончательное паденіе рѣки прекращается въ томъ міетѣ, гдѣ рѣка Гуро впадаетъ въ Аргунъ. Переходимъ Аргунъ по мосту, перегоняемъ своихъ лошадей вплавь черезъ обѣ рѣки, a сами пробираемся въ прелестное зеленое ущелье р. Гуро, чтобы полюбоваться быстрой рѣкой, огромными мшистыми камнями, находящимися въ ложѣ рѣки, цвѣтущими берегами и зелеными, лѣсистыми холмами. Здѣсь на вершинѣ расположено селеніе Гуро съ уважаемымъ святилищемъ, въ которомъ, по моему мнѣнію, сохранились древнѣйшіе серебряные сосуды изъ всѣхъ тѣхъ, которые пришлось осмотрѣть во святилищахъ Хевсуретіи. Местный хевисберъ сообщилъ, что сосуды эти были перенесены въ Гуро изъ святилища селенія Хахматъ, выдѣлившее часть своихъ сокровищъ новому святилищу. Сосуды эти того же типа, какъ и всѣ видѣнные, но имѣютъ особо древній видъ.

Изъ ущелья возвращаемся снова на берегъ Аргуна, садимся на лошадей и продолжаемъ дорогу тѣмъ же ущельемъ, которое становится замѣтно уже и

[стр. 120]

диче, несмотря на то, что масса цвѣтовъ остается та же. Снова показались красные маки, съ которыми разстались съ самаго Шуапхо; березы становятся крупнѣе; кой-гдѣ появляются первыя сосны...

Подъемъ съ ступенями, пробитыми въ скалѣ вьюками, провозимыми Хевсурами, приводитъ насъ къ тѣснинѣ въ видѣ воротъ, образуемыхъ двумя громадами, когда-то спустившихся съ сосѣднихъ вершинъ, перегородившихъ теченіе рѣки и образующихъ весьма живописный уголокъ на темно-зеленомъ фонѣ ущелья и въ виду ярко освященной поляны, на которую съ вершияъ Георгцминда, одного изъ отроговъ хребта Кхоматно-мта, свергается бурный потокъ свѣтлой и прохладной воды, около которой мы останавливаемся, чтобы отдохнуть и закусить. Надъ вершинами, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ нашей стоянки, возвышается башня и святилище.

Небо чисто; солнце сильно припекаетъ; но мы сидимъ y ручья, подъ тѣяью бурки, которую прикрѣпили къ сложеннымъ дровамъ, и наслаждаемся окружающей насъ природой.

Чѣмъ ближе къ Шатилю, тЬмъ картины насъ окружающія совершеяно мѣняются: ущелье становится угрюмѣе и скалистѣе; въ сланцовыхъ и шиферныхъ наслоеніяхъ все чаще попадаются болѣе твердыя породы; кварцъ появляется въ видѣ огромныхъ глыбъ, въ которыхъ легко различить присутствіе значительныхъ кристалловъ; сосна замѣняетъ всѣ остальяыя породы лѣса; рѣка съ шумомъ разбивается объ огромные камни, которые на каждомъ шагу перегораживаютъ ея ложе. Останавливаемся съ восхищеніемъ и удивленіемъ на всякомъ шагу и любуемся, любуемся этой Хевсуретіей, которую рисовали намъ въ такихъ темныхъ недоступныхъ краскахъ. Предъ нами, на поворотѣ дороги, бурная рѣка и надъ ней отвѣсно спускающаяся скала перпендикулярными наслоеніями и на вершинѣ ея Старый Шатиль въ видѣ нѣсколькихъ полуразвалившихся, тѣсно сплоченныхъ между собой башенъ, гдѣ, по преданію, жили Шатильцы еще во время Тамары и откуда они сошли въ числѣ семи домовъ и, соединившись послѣ моровой язвы съ оставшимися Анаторійцами, основали нынѣшній Шатиль, въ которомъ теперь насчитываютъ 41 домъ или приблизительно 80 человѣкъ мужскаго пола и 60 женскаго.

Нынѣшнiй Шатиль расноложенъ на высотѣ 4950 ф. въ виду стараго гнѣзда, за поворотомъ дороги, на скалѣ, y сліянія рѣки Шатиль съ Аргуномъ. Нынѣшнее мѣстечко обширнѣе, но совершенно того же типа, какъ его первообразъ, старый Шатиль: тѣ же башни, скученныя на скалистомъ холмѣ надъ рѣкой, но такъ какъ ихъ больше, то онѣ лѣпятся одна надъ другой, покрывая холмъ, растягиваясь вдоль гребня отвѣсной скалы, омываемой р. Шатиль и спускаясь мѣстами до самаго Аргуна. Въ скалѣ вырублены каменныя лѣстницы, тѣсные корридоры, проходы, двери въ тѣ темньія помѣщенія, гдѣ живутъ почти безъ свѣта Шатильцы со всѣмъ своимъ скарбомъ и скотомъ, котораго, какъ мы могли замѣтить, y нихъ весьма значительное число. Къ полутемнымъ башнямъ, кой-гдѣ освѣщеннымъ крошечными окнами, прилѣплены открытые деревянные балконы-навѣсы, подстроены верхніе полуоткрытые этажи. На краю селенія замѣчается болѣе обширное мѣсто, составляющее верхнюю площадку двухъ башень: это — Саперхо или общественное собраніе, куда старѣйшины собираются

[стр. 121]

для обсужденія вопросовъ, касающихся селенія; тутъ же сохраняется камень, на которомъ толкли въ былое время порохъ. Всѣ эти башни, навѣсы, корридоры, лѣстницы, темныя и свѣтлыя помѣщенія лѣпятся другъ на другѣ и другъ около друга, такъ что кажутся одной единой массой, закояченной и заваленной навозомъ, но вмѣстѣ съ тѣмъ представляющіяся вашимъ взорамъ весьма теплымъ, живописнымъ пятномъ на синемъ небосклонѣ, на свѣтлыхъ скалахъ, окружающихъ это пятно. Среди башенъ и балконовъ Шатиля указываютъ на одно верхнее помѣщеніе, въ которомъ довольно долго скрывался царевичъ Александръ. Влѣво надъ селеніемъ, но почти рядомъ съ нимъ возвышается ничтожная новая церковка съ двускатною крышею. Еще лѣвѣе, на полугорѣ, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ селенія и надъ горой напротивъ селенія, на правомъ берегу рѣки, подъ нависшими деревьями расположены святилища въ видѣ одноэтажныхъ жилищъ съ пивоварнями на первомъ планѣ и съ навѣсами, заваленными рогами козъ, туровъ и оленей.

Въ трехъ верстахъ отъ Шатиля, на отдѣльномъ небольшомъ, но высокомъ холмѣ, расположенномъ при сліяніи рѣки Ардотисъ съ Аргуномъ, въ виду тѣснаго Ардотскаго ущелья, въ глубинѣ котораго виднѣется совершенно бѣлый хребетъ Ацунта, черезъ который лежитъ путь въ Тушетію, недоступный въ нынѣшнемъ году за позднимъ таяніемъ снѣговъ, возвышаются зданія въ видѣ каменныхъ домовъ, сложенныхъ изъ плитняка на глинѣ съ двускатными крышами. Это — Анаторисъ, выдаваемый иными писателями за конюшни царицы Тамары, называемый другими — катакомбами и который ничто иное, какъ семейные склепы, встрѣчаемые на всемъ Кавказѣ, и бывшіе, какъ можно судить по древнимъ могильникамъ, съ древнихъ поръ въ употребленіи y всѣхъ народцевъ Кавказа. Склепы Анатори обширнѣе осетинскихъ и имѣютъ совершенно видъ нынѣшнихъ горскихъ саклей, типъ нѣсколько иной, чѣмъ подобные склепы въ горахъ Осетіи. Переднее отверстіе было когда-то замазано шиферной плитой, нынѣ пробитой; внутри видны каменныя полки, на которыхъ также размѣщались покойники. Подобныхъ зданій въ Анаторисѣ четыре, три отдѣльно стоящихъ и четвертое имѣющее два отверстія, но состоящія изъ трехъ отдѣленій. На видъ зданія эти не представляются очень древними, но народная молва гласитъ о нихъ весьма разно: иные видятъ въ нихъ постройки временъ царицы Тамары, другіе же приписываютъ ихъ нынѣшнему столѣтію, увѣряя, что во время моровой язвы, жители, опасаясь заразы, запирались еще живыми въ эти дома и такимъ образомъ умирали.

Высоко надъ площадкой, занятой описываемыми склепами, возвышается острая вершина Анаторис-цвѣри; влѣво черезъ Аргунъ скалистая тропа черезъ горы въ Кистетію, оттуда въ Сундженскій отдѣлъ, въ станицу Тарскую и Владикавказъ.

По дорогѣ отъ Шатиля до Анатори мѣстныя шиферныя скалы, въ особенности по лѣвому берегу Аргуна, представляютъ такую картину разрушенія, что ихъ легче принять за огромный, многобашенный замокъ, чѣмъ за настоящія скалы.

Въ Шатилѣ намъ отвели комнату въ недостроенномъ домѣ священника, напротивъ самаго селенія, на правомъ берегу рѣки, такъ что мы могли даже съ балкона и днемъ и ночью при лунномъ свѣтѣ любоваться этимъ селеніемъ-замкомъ, имѣющимъ огромное сходство съ средневѣковыми маленькими городками Калабріи и остальной Италіи.

[стр. 122]

27-е число провели въ Шатилѣ, чтобы съ одной стороны отдохнуть и дать вздохнуть нашимъ конямъ, a съ другой, чтобы дать слѣдователю и приставу, насъ сопровождавшихъ, возможность заняться дѣлами, которыя ожидали ихъ въ мѣстности.

Драгоцѣнности мѣстныхъ святилищъ состоятъ изъ: высокаго восточнаго узкогорлаго серебрянаго сосуда, справленнаго недавно мѣстными жителями въ Тифлисѣ. Онъ перевитъ обыкновеннымъ серебрянымъ мужскимъ поясомъ, принесеннымъ въ даръ святилищу; чаши серебр. съ пробою 1866 г., также увѣшаны разными мелкими вещами въ видѣ крестовъ, медалей, двугривенныхъ, пуговицъ и пр.; стаканчика съ чернью; чашечки серебряной безъ пробы; стаканчика о двухъ ручкахъ съ однимъ голубкомъ; куле серебр. совершенно глад-кой; рюмочки серебр. на ножкѣ, украшенной восточнымъ звѣринымъ орнаментомъ; — ничего особенно замѣчательнаго или очень древняго.

Верхнее святилище, рядомъ съ селеніемъ, посвящено Пресвятой Богородицѣ — Мхтис-мтобели; второе, черезъ рѣку, Архангелу Гавріилу — Мтавар-ангелози, празднества въ которомъ бываютъ на Пасхѣ, въ день Вознесенія и послѣдовательно всякую 7-ю недѣлю.

Приступая къ обратному пути и собираясь въ одинъ день пройти пространство отъ Шатиля до Гули, мы встаемъ очень рано и спѣшно собираемся. Двигаемся однакожъ по дорогѣ не спѣша, ибо природа слишкомъ хороша, чтобы не радоваться и не наслаждаться ею. Ѣдемъ, смотримъ, любуемся, провѣряя первыя впечатлѣвія и какъ бы прощаясь навсегда съ эіимъ дивнымъ, чуднымъ краемъ. Небеса прозрачнаго синяго цвѣта; очертанія горъ мягко обрисовываются на этомъ мягкомъ фонѣ и дивно хорошо, когда на этихъ вершинахъ, сохранившихъ еще снѣгъ, играетъ солнце, придавая еще большую мягкость всей этой картинѣ, всѣмъ этимъ очертаніямъ.

Отдыхали и завтракали мы на открытой горной полянѣ y подошвы горы Садивас-хеви, еще частью покрытой лѣсомъ, что придаетъ нѣкоторую свѣжесть и спасаетъ насъ отъ полуденнаго зноя, несмотря на совершенно безлѣсное пространство насъ окружающее. При подъемѣ горы чище и хребетъ Ацунта блещетъ за нами во всемъ своемъ зимнемъ уборѣ. He можемъ лишить себя удовольствія немного попозднѣе еще разъ остановиться за переваломъ, на цвѣтущемъ пространствѣ около холоднаго ключа и, собирая цвѣты, любоваться небомъ, пространствомъ и парящими надъ нами орлами.

Еще засвѣтло пріѣхали въ Гули, успѣли при заходящемъ солнцѣ еще снять ущелье и еще долго, долго сидѣли на площадкѣ дома священника, любуясь вершинами Чауши, бурнымъ потокомъ, стекающимъ съ его ледниковъ, прелестью ущелья, спокойствіемъ ночи и чуднымъ луннымъ свѣтомъ. Невольно вкрадывалось въ сердце тяжелое чувство грусти, что, вѣроятно, никогда болѣе не придется увидать всѣ эти мѣста. 29-го въ 10 ч. утра покидаемъ Гули.

П. С Уварова

 

Также по теме:

А. Дж. Киракосян:
Великобритания и Армянский вопрос

Полк. Як. Д. Лазаревъ:
Причины бѣдствий армян в Турціи и отвѣтственностъ за раззореніе Сасуна