Внимание! Предлагаемый ниже текст написан в дореволюционной орфографии. Если текст не отображается корректно, см. Просмотр русских текстов в старой орфографии.

БРАТСКАЯ ПОМОЩЬ ПОСТРАДАВШИМЪ ВЪ ТУРЦИИ АРМЯНАМЪ

ОТДѢЛЪ I.

[стр. 469]

«Патріотизмъ» и патріотизмъ.

Когда «Энциклопедическій Словарь» изд. Брокгауза и Ефрона, кончающій уже букву Н, дойдетъ до буквы П, то онъ можетъ оказать, если это ему удастся, весьма полезную литературно-общественную услугу. Въ статьѣ подъ заглавіемъ «Патріотизмъ» онъ можетъ, придерживаясь, какъ подобаетъ большому энциклопедическому изданію, только ясныхъ, точныхъ и объективныхъ опредѣленій, пояснить и установить, что должно подразумѣвать и что подразумѣвается подъ словомъ «патріотизмъ?»

Понятіе о патріотизмѣ принадлежитъ y насъ къ числу сбивчивыхъ и смутныхъ. Быть можетъ, главная бѣда его въ томъ, что оно считается y насъ всѣмъ слишкомъ извѣстнымъ. Если бы оно было менѣе извѣстнымъ, то было бы, вѣроятно, болѣе идейнымъ и твердымъ. Нашъ ходовой патріотизмъ напоминаетъ собою «американскую церковь». Въ Соединенныхъ Штатахъ 840 сектъ и каждая изъ нихъ провозглашаетъ себя главною и единственною представительницею «американской церкви». У насъ есть патріоты всевозможныхъ оттѣнковъ: старыхъ толковъ и новыхъ формацій, внутренніе и внѣшніе, шумные и тихіе, съ колоколами и знаменами, и безъ колоколовъ и знаменъ, во вкусѣ Островскаго и въ духѣ Сергѣя Шарапова, славянскіе, франко-русскіе, абиссинскіе, анти-еврейскіе, противу-кавказскіе; въ послѣднее время зародились и объявились даже русско-китайскіе патріоты. Воюющій съ Лодзью изъ за ситцевъ и бумазей московскій купецъ, выгнанный за взяточничество со службы на окраинѣ чиновникъ, торгующій «страшными словами» газетчикъ, кривляющійся y суфлерской будки «чтецъ, разказчикъ и куплетистъ», засидѣвшійся въ капитанскомъ чинѣ захолустный ротный командиръ, страдающій печенью и геморроемъ педагогъ изъ духовнаго званія, «съ предвареніемъ» причисленный къ губернскому правленію, гдѣ-нибудь въ Польшѣ или на Кавказѣ, начальникъ уѣзда, бѣглая, покинутая остывшимъ къ ней «персюкомъ», жена, юркій ярославскій подрядчикъ, поспѣшающій къ вызовамъ, аукціонамъ и къ торгамъ отъ хладныхъ финскихъ скалъ до пламенной Колхиды — все это «патріоты», бьющіе кулаками себя въ грудь и всегда готовые бить ими по шеѣ другихъ. Оріентируйтесь среди этихъ полу-взглядовъ, полустрастей, затемненныхъ и обостренныхъ какими-то стихійно-ненавистными инстинктами, формулируйте ихъ какъ опредѣленное міровоззрѣніе,

[стр. 470]

какъ извѣстную догму для внутренней государственной политики, какъ планъ и программу руководящихъ и устроительныхъ дѣйствій.

Иностранцы въ этомъ отношеніи счастливѣе насъ. Имъ не нужно прибѣгать къ истолковательному содѣйствію словарей, чтобы имѣть ясное и раздѣльное представленіе о патріотизмѣ. Это понятіе y нихъ давно сложилось, принявъ значеніе и вѣсъ для всѣхъ очевидной и всѣми одинаково признаваемой аксіомы. И y нихъ патріотизмъ облекается въ ризличныя формы, преслѣдуетъ различныя цѣли и вдохновляется различными внушеніями. Но онъ стоитъ тамъ на высотѣ могучаго и цѣльнаго государственнаго ученія, вполнѣ усвоеннаго общественными идеями и настроеніями.

Мы видимъ и знаемъ, что такое англійскій патріотизмъ. Это наступательное и поступательное дѣйствіе прогресса и культуры подъ британскимъ флагомъ и во имя британскаго владычества. Англійскій патріотизмъ, прокладывая дороги для англійской гегемоніи, расчищаетъ дѣвственные лѣса, строитъ желѣзныя дороги, основываетъ движущіеся города и торговыя факторіи, заводитъ школы, больницы, банки, почты, телеграфы, видоизмѣняетъ и совершенствуетъ земледѣльческую эксплоатацію почвы, даетъ неистощимые капиталы для добыванія естественныхъ богатствъ, для развитія и усовершенствованія всѣхъ видовъ промышленности, для развитія и укрѣпленія торговыхъ сношеній метрополіи со всѣми ей подчиненными материками, странами и народами.

Онъ налаживаетъ и водворяетъ свою, въ такомъ именно смыслѣ понимаемую, патріотическую миссію, прямолинейно, деспотически, съ напоромъ, не желающимъ признавать и не признающимъ никакого сопротивленія, съ желѣзною энергіею и стойкостью, но онъ знаетъ, что именно ему нужно: ему нужны политическое усиленіе и процвѣтаніе своего отечества посредствомъ возможно широкаго по всему міру раскинутаго, цивилизующаго воздѣйствія британской культуры. Англійскіи патріотизмъ — это созидательная работа міровыхъ купцовъ, всюду ведущихъ позади себя не только войска и пушки, но за ними и вмѣстѣ съ ними цѣлые отряды полезныхъ, отважныхъ и предпріимчивыхъ піонеровъ — инженеровъ, техниковъ, администраторовъ, учителей, судей, врачей и капиталистовъ.

Мы видимъ и знаемъ далѣе, что такое пангерманскій патріотизмъ. У него есть своя самобытная физіономія и онъ существенно отличается отъ предъидущаго. Въ немъ преобладаютъ начала военно-государственной силы и политическаго единства. Онъ проникнутъ идеями милитаризма и преимущественно выражается въ милитаризмѣ. Онъ стоитъ на стражѣ нѣмцевъ и Германіи. Онъ сомнѣвается въ незыблемости международнаго мира, боится за неприкосновенность своей территоріи, заботится о томъ, чтобы Германія чувствовала себя какъ бы наканунѣ завтрашней кампаніи, не щадитъ для своего военнаго могущества никакихъ средствъ, затратъ и жертвъ, нерѣдко подчиняетъ себѣ самые экономическіе интересы страны и народа и усиленно поддерживаетъ во всѣхъ областяхъ нѣмецкаго духа и нѣмецкой общественности — въ наукѣ, литературѣ, въ журналистикѣ, парламентаризмѣ, въ школѣ и даже въ церкви — блестящую и систематическую пропаганду государственной силы, какъ единственной надежной охраны независимости, свободы и будущности германскаго народа и германской

[стр. 471]

культуры. Это — патріотизмъ односторонній, суровый и раззорительный, тревожный и опасный, патріотизмъ вызововъ и угрозъ, патріотизмъ Бисмарка и солдатчины, патріотизмъ налоговъ и государственныхъ долговъ, но онъ имѣетъ свою причину бытія, свою исторію и свое оправданіе.

Мы видимъ и знаемъ дальше, что такое патріотизмъ австрійскій. Тутъ передъ нами цѣлая государственная система сложныхъ и перемѣнныхъ компромиссовъ. Она преимущественно направлена на установленіе внутренняго согласія и равновѣсія между многоразличными, самостоятельно развивающимися отдѣльными частями, входящими въ составъ Габсбургской монархіи. Она сводится къ политикѣ децентрализаціи, связанной на верху, въ центрѣ, узами общихъ интересовъ всей имперіи. Австрійскій патріотизмъ представляетъ полное національное развитіе всѣмъ австрійскимъ областямъ, даетъ самый широкій просторъ ихъ жѣстной культурѣ и жизни, поселяетъ въ нихъ иллюзію почти совершенной политической самостоятельности и независимости и этимъ заставляетъ всѣ австрійскіе народы, не взирая на ихъ нескончаемыя распри и междуусобія, искренне дорожить собирательною силою и коллективнымъ единствомъ государственнаго цѣлаго. Это патріотизмъ нѣсколько безличный, подчиненный многимъ случайностямъ колебаніямъ, требующій отъ государственныхъ людей, руководящихъ ими, огромнаго политическаго опыта, предусмотрительности, ловкости, находчивости, патріотизма, выражающейся формулою «всѣ за каждаго и каждый за всѣхъ», патріотизмъ, кажущійся извнѣ какъ бы празднымъ искусствомъ связывать постоянно рвущееся, мирить непремиримое и укрѣплять центростремительную силу дѣйствіемъ центробѣжной, но онъ живучъ и y него есть будущее, потому что въ основѣ его заложены такія великія и для всѣхъ австрійскихъ народовъ одинаково дорогія, сплачивающія начала, какъ свобода, равноправіе и полноправіе.

Какимъ же могъ бы быть и долженъ быть нашъ русскій государственный и общественный патріотизмъ въ сферѣ своего внутренняго примѣненія? Ему нѣтъ ни малѣйшей надобности входить въ какую-либо родню съ типомъ германскаго патріотизма. Наше отечество, по самой природѣ своей, слишкомъ великая и грозная сила, чтобы нужно было еще искусственно развивать ее. Ему ничто не угрожаетъ и никто угрожать не посмѣетъ. Мы должны стоять на высотѣ всѣхъ требованій самообороны и онѣ не могутъ заполнять и заклепывать творческую работу русскаго патріотизма. Нѣтъ y насъ подходящей почвы и для патріотизма въ томъ его смыслѣ, какъ онъ понимается и дѣйствуетъ по сю и по ту сторону рѣки Лейты. Въ Россіи первенствуетъ и властвуетъ единый, органически слитный и въ племенномъ, и въ вѣроисповѣдномъ, и въ историческомъ смыслѣ русскій народъ, и ему нѣтъ нужды считаться съ воздѣйствіемъ на него нѣсколькихъ иноплеменныхъ культуръ, созрѣвшихъ на западной границѣ русскаго государства и достигшихъ довольно высокаго уровня процвѣтанія.

Эти культуры могутъ мечтать только о покровительствѣ имъ со стороны русскаго патріотизма, о дружескомъ и участливомъ отношеніи его къ нимъ. Но затѣмъ есть y нашего патріотизма самое обширное и благородное поле, почти нетронутая новь, которая ждетъ съ его стороны почина, помощи, устроительнаго и цивилизующаго вмѣшательства. Тутъ на нашемъ патріотизмѣ лежитъ

[стр. 472]

миссія, во многомъ очень сходная съ задачами и дѣятельностью британскаго государственнаго патріотизма. Она должна имѣть дѣло съ десяткомъ мѣстностей, племенъ и народовъ, еще не пріобщенныхъ къ европеизму и цивилизаціи или связанныхъ съ ними лишь поверхностно слабыми, задаточными узами. Тутъ для нашего патріотизма есть и настоящее, съ разныхъ сторонъ ждущее нашей примѣрной показательной, устроительной работы и прекрасное будущее, способное принести намъ самые утѣшительные плоды и результаты. Внушенія и задачи нашего патріотизма должны заключаться не въ томъ, чтобы принижать и преслѣдовать маленькія и слабыя иноплеменныя культуры, чтобы дразнить ихъ нападками и подозрѣніями, чтобы возбуждать къ нимъ въ русскомъ обществѣ и народѣ чувства высокомѣрія, нетерпимости, издѣвательства, чтобы безнаказанно давать просторъ злоупотребленіямъ правомъ сильнаго, a въ томъ, чтобы живя самимъ, давать жить и другимъ, чтобы распространять наше ассимилирующее воздѣйствіе широкими путями, благородными средствами, чтобы вносить и вводить во внутренній складъ этихъ малыхъ и слабыхъ культуръ цѣли и элементы права, законности, благоустройства, спокойствія и довольствія, просвѣщенія, толеранціи и постепенно наростающаго и раскрывающагося матеріальнаго благосостоянія:

Man muss leben und leben lassen!

Буква.