Внимание! Предлагаемый ниже текст написан в дореволюционной орфографии. Если текст не отображается корректно, см. Просмотр русских текстов в старой орфографии.

БРАТСКАЯ ПОМОЩЬ ПОСТРАДАВШИМЪ ВЪ ТУРЦИИ АРМЯНАМЪ

ОТДѢЛЪ II.

[стр. 9]

Положеніе дѣлъ въ Турецкой Арменіи ¹).
(До избіеній 1895 г.).

I.

Существуетъ премилый разсказъ о маленькой дѣвочкѣ, которая, боясь оставаться спать въ темной комнатѣ, просила мать не уносить свѣчи, пока она не заснетъ. «Чего ты боишься, милая?»—спросила строгая родительница.—«Темноты», отвѣчалъ ребенокъ. «Но помни, дорогая моя, что Богъ здѣсь въ комнатѣ съ тобою, а Богъ есть свѣтъ». Молчаніе, послѣдовавшее за этой догматической сентенціею, повидимому, показывало, что желаемое впечатлѣніе произведено, но вдругъ молчаніе было нарушено нѣжнымъ голоскомъ:—«Въ такомъ случаѣ, мама, возьми Бога и оставь свѣчу».

--------------

¹) Изъ Contemporary Review 1895, августъ.— Авторъ этой статьи являетъ собою примѣръ боевого, неустрашимаго служенія печатному слову. Съ неимовѣрными трудностями и опасностями выполнилъ онъ многотрудную роль разслѣдователя звѣрствъ турецкихъ, встрѣчая на каждомъ шагу, при выполненіи своей благородной миссіи, противодѣиствія со стороны турецкаго правительства. Приводимъ со словъ "Новаго Обозрѣния" данныя изъ біографіи Диллона:
"Эмиль Диллонъ — по происхожденію ирландецъ: онъ родился въ Дублинѣ 9-го марта 1855 г. Закончивъ первоначальное свое образованіе въ родномъ городѣ, г. Диллонъ для полученія высшаго образованія отправился въ Англію, а затѣмъ слушалъ лекціи по философіи и восточнымъ языкамъ въ лучшихъ французскихъ и нѣмецкихъ университетахъ. Между прочимъ, въ Collège de France онъ слушалъ лекціи Ренана, а въ университетахъ тюбингенскомъ и лейпцигскомъ спеціально занимался изученіемъ сравнительной филологіи. Изъ Германіи Диллонъ прибылъ въ Россію, гдѣ получилъ въ петербургскомъ университетѣ званіе магистра восточныхъ языковъ и былъ приглашенъ въ Харьковскій университетъ на кафедру сравнительной филологіи. Послѣднюю должность г. Диллонъ отправлялъ въ теченіе четырехъ лѣтъ. Посвятивъ свое особенное вниманіе изученію древне-армянскаго языка и литературы, г. Диллонъ вскорѣ перевелъ на русскій языкъ и издалъ книгу Егише „Война армянъ съ персами", а также напечаталъ собственный этюдъ—„Отношеніе армянскаго языка къ иранской

[стр. 10]

Отношеніе армянскаго населенія Турціи къ цивилизованнымъ народамъ Западной Европы, со стороны которыхъ жестокія пытки и кровавыя избіенія своевременно вызываютъ обнадеживающія выраженія справедливаго негодованія и моральнаго сочувствія, представляютъ большое сходство съ оборотомъ мыслей этого невиннаго ребенка. «Мы можемъ обойтись безъ вашего сочувствія и вашихъ соболѣзнованій, если вы гарантируете намъ безопасность жизни и имущества». Такъ разсуждаетъ благодарный армянинъ. Безпристрастный посторонній наблюдатель, знакомый съ ужаснымъ положеніемъ страны и ея жителей, естественно пошелъ бы дальше и смѣло утверждалъ бы, что выраженіе сочувствія на публичныхъ собраніяхъ, за которымъ слѣдуетъ полная бездѣятельность, не только хуже, чѣмъ дѣйствительная матеріальная помощь, но положительно вредно. Прежде турки не любили армянъ и сасунская рѣзня представляетъ яркій образчикъ силы чувства. Теперь послѣ позорнаго униженья, которому подвергли ихъ европейскіе друзья ихъ жертвъ, турки ненавидятъ самое имя Арменіи и считаютъ, что никакія насилія не могутъ удовлетворить ихъ оскорбленнаго самолюбія. Когда иностранные консулы въ Эрзерумѣ недавно обратили вниманіе вали (губернатора) на исключительно рѣзкій случай несправедливости, онъ сказалъ драгоманамъ, что турецкое правительство и армянскій народъ находятся по отношенію другъ къ другу въ положеніи мужа и жены, и посторонніе, питающіе состраданіе къ женѣ, съ которой мужъ дурно обращается, лучше бы сдѣлали, если бы воздержались отъ вмѣшательства. И это замѣчаніе совершенно справедливо, если супруги предполагаютъ жить вмѣстѣ, потому что жестокій мужъ всегда можетъ найти время и мѣсто, чтобы выместить злобу на своей безпомощной подругѣ. Именно это и происходитъ въ настоящее время въ Турецкой Арменіи.

На глазахъ русскихъ, англійскихъ и французскихъ делегатовъ въ Мушѣ, свидѣтели, имѣвшіе мужество говорить правду представителямъ державъ, заключались въ тюрьму, и ничья рука не поднялась, чтобы защитить ихъ, и въ настоящее время на разстояніи брошеннаго камня отъ иностранныхъ консуловъ и миссіонеровъ вѣрноподданные армяне вѣшаются за ноги со связанными вмѣстѣ волосами на головѣ и бородѣ, а тѣла ихъ жгутся раскаленнымъ желѣзомъ и уродуются» такими способами, о которыхъ въ Англіи нельзя ни разсказать, ни дать понятіе; при этомъ жены ихъ въ ихъ присутствіи подвергаются позору, а дочери на ихъ глазахъ уводятся. И все, что филантропическая англійская нація можетъ предложить своимъ protégé, это краснорѣчивое негодованіе и пустое со-

-----–––––---–––

группѣ языковъ". Для болѣе основательнаго изученія армянскаго языка и литературы, г. Диллонъ отправился въ Венецію, гдѣ занимался этими предметами въ ученой конгрегаціи мхитаристовъ (см. выше), а въ 1886 г., издавъ свое изслѣдованіе объ армянскомъ языкѣ, онъ получилъ званіе члена этой конгрегаціи. Вернувшись изъ Венеціи въ Англію, г. Диллонъ напечаталъ въ англіискихъ ученыхъ журналахъ цѣлый рядъ спеціальныхъ статей до сравнительной филологіи—объ армянскомъ языкѣ и литературѣ—и пріобрѣлъ имя солиднаго ученаго. Кромѣ родного языка, г. Диллонъ основательно владѣетъ языками: русскимъ, французскимъ, нѣмецкимъ и древне-армянскимъ. Въ качествѣ корреспондента, г. Диллонъ стяжалъ себѣ завидную славу: его корреспонденціи, отличающіяся основательнымъ знаніемъ трактуемаго предмета и правдивостью изложенія, приковали къ себѣ всеобщее вниманіе въ Англіи и вызвали сочувствіе къ положенію Арменіи, ужасы которой, по авторитетному заявленію Гладстона, превосходятъ ужасы Болгаріи до послѣдней войны".

[стр. 11]

чувствіе. Не лучше ли было бы замолчать сасунскую рѣзню и закрыть глаза передъ ужасами смерти, чѣмъ раздражить турка до бѣшенства и затѣмъ предоставить ему свободно вымѣщать свою злобу на христіанахъ, единственною защитой которыхъ служитъ наше сентиментальное краснорѣчіе?

Эмиль Диллонъ

По какимъ мотивамъ армяне относятся съ благодарностью къ Англіи—это тайна, которая была бы неразрѣшима, еслибы мы не понимали подъ благодарностью чувство, вызванное представленіемъ о будущихъ благодѣяніяхъ. Ибо сущность результатовъ, достигнутыхъ нашимъ вмѣшательствомъ съ 1878 г., съ точки зрѣнія чисто филантропической, заключалась въ томъ, что въ пяти армянскихъ провинціяхъ утвердилась звѣрская система управленія, по сравненію съ которой жестокости рабовладѣльческой системы южныхъ штатовъ представляются незначительными злоупотребленіями. Мы торжественно уничтожили чистилище и

[стр. 12]

завѣдомо содѣйствовали устроенію ада. Мы взялись наблюдать за тѣмъ, чтобы зло, порожденное дурнымъ управленіемъ въ армянскихъ округахъ Турціи, было скоро и окончательно искоренено; и мы не только не выполнили этого обязательства, которое добровольно взяли на себя, отказавшись довѣрить его Россіи, но допустили, чтобы безпорядочная система дурного управленія постепенно развиваласъ въ дьявольскую политику безпощаднаго истребленія; и мы допустили это, не рѣшившись показать нашей силы и не осмѣлившись признать собственное безсиліе. Даже сасунская рѣзня, вызвавшая такіе бурные порывы негодованія въ народахъ, употребляющихъ англійскій языкъ, оказалъ единственное ощутительное вліяніе на наше послѣднее либеральное правительство, именно — побудилъ его увеличить число писемъ, телеграммъ и консульскихъ отчетовъ. Совершенно достовѣрно, хотя, быть можетъ, не всѣмъ извѣстно, что либеральный кабинетъ еще въ прошломъ (1884 г.) сентябрѣ мѣсяцѣ зналъ о главныхъ фактахъ этой рѣзни и не упустилъ никакихъ мѣръ для того, чтобы скрыть эти факты до своей отставки; при этомъ достойно вниманія, что злополучные армяне подвергнуты въ настоящее время еще болѣе жестокой травлѣ и вивисекціи. Мы все-таки безпечно ждемъ чего-то, чтобы подняться. Отвѣтственность за эту позорную трату времени, какъ заявляютъ намъ нѣкоторые хорошо освѣдомленные политики, падаетъ на плечи Россіи, «подпольная интрига» которой дѣлаетъ, по ихъ словамъ, безсильными энергическія стремленія Англіи. Пресловутыя козни «московскихъ дипломатовъ» слишкомъ хорошо извѣстны, чтобы на нихъ нужно было останавливаться,—туманнаго намека совершенно достаточно; можно быть увѣреннымъ, что догадливая публика сама нарисуетъ себѣ вполнѣ точную картину.

Армянскій вопросъ имѣетъ, несомнѣнно, политическую сторону, въ виду которой невозможно сказать, какое положеніе займетъ Россія, но естественно предполагать, что нынѣшній Царь будетъ руководствоваться въ своей политикѣ только соображеніями справедливости и желаніемъ добра. Могутъ, однако. не колеблясь сказать, что Великобританія должна разсматривать армянскій вопросъ на почвѣ или чистой политики, или исключительно гуманныхъ побужденій. Мы не можемъ дѣлать и то и другое. Мы не должны открыто предлагать милостыню и тайно пытаться получить ходячій процентъ на сумму, которая какъ будто была подарена нами; мы не должны, строя домъ для безпріютнаго, требовать, чтобы этотъ домъ служилъ намъ самимъ защитой и преградой противъ наступленія возможныхъ враговъ, съ которыми мы продолжаемъ обращаться какъ съ друзьями и которыхъ мы приглашаемъ къ участію въ этой постройкѣ. Отношеніе Россіи вполнѣ корректно; болѣе того, она весьма благосклонна, ибо она оказала гостепріимство почти 20,000 армянскихъ бѣглецовъ, между тѣмъ какъ мы, несущіе нравственную отвѣтственность за невообразимый хаосъ, существующій у ея границъ, оттолкнули страдальцевъ, выразивъ имъ пустое, но шумное сочувствіе и надававъ имъ громкія обѣщанія.

Между тѣмъ обязанность этой страны въ высшей степени проста; мы должны или быстро положить конецъ ужасамъ турецкой Дагомеи, или публично признать свою неспособность выполнить наши обязательства въ Арменіи и тѣмъ отступить отъ гигантской задачи поддержанія цѣлости Турецкой имперіи въ Азіи. Если мы сдѣлали серьезную ошибку, возбудивъ прошлою зимой армянскій вопросъ прежде,

[стр. 13]

чѣмъ удостовѣрились, что можемъ удовлетворительно разрѣшить его, то мы совершаемъ почти преступленіе, давая туркамъ необходимое время для выполненія ихъ преступныхъ плановъ и упорно отказываясь взглянуть фактамъ прямо въ глаза.

Тѣ, которые знакомы съ положеніемъ пяти провинцій и ихъ христіанскаго населенія, безъ колебанія присоединятся къ такому взгляду на вопросъ; для тѣхъ же, которые не обладаютъ такимъ знакомствомъ, слѣдующій краткій очеркъ можетъ быть поучительнымъ.

II.

Владычество турокъ въ Арменіи фактически началось въ 1849 году, когда Османъ-паша нанесъ coup de grace звѣрской власти курдскихъ деребековъ въ 5 юговосточныхъ провинціяхъ (Ванъ, Битлисъ, Мушъ, Баязетъ и Діарбекиръ). Этотъ длинный промежутокъ времени, почти въ 50 лѣтъ, раздѣляется совер-шенно ясно на два періода: періодъ позорнаго управленія (1847 —1891) и періодъ (1892—1894) открытаго истребленія. Совѣты и убѣжденія могутъ имѣть большое значеніе какъ средство противъ злоупотребленій, вытекающихъ изъ первой системы; но противъ послѣдней дѣйствительна только сила. Въ этомъ смыслѣ взглядъ, высказанный недавно по этому предмету лордомъ Салисбюри, совершенно вѣренъ.

Въ 1891 году Блистательная Порта, опасаясь серьезныхъ затрудненій для себя отъ обѣщаннаго введенія реформъ въ Арменіи и возможной во время войны враждебности христіанъ, живущихъ въ провинціяхъ пограничныхъ съ Россіей, рѣшила убить двухъ зайцевъ однимъ выстрѣломъ и организовала, такъ-называемую, кавалерію гамидіэ, составленную исключительно изъ курдовъ. Планъ, предложенный нѣкоторыми высшими сановниками имперіи, заключался въ томъ, чтобы вытѣснить армянъ изъ пограничныхъ земель, какъ, наприм., Алашкертъ, и замѣнить ихъ магометанами, чтобы число ихъ во всѣхъ пяти провинціяхъ было сокращено до такихъ размѣровъ, при которыхъ исчезла бы надобность въ спеціальныхъ реформахъ для армянскаго населенія и чтобы въ случаѣ войны курды дѣйствовали какъ противовѣсъ казакамъ.

Эта открытая политика истребленія была точно осуществляема и значительно расширена съ того времени, и если ей не положатъ скораго конца, то она, безъ сомнѣнія, приведетъ къ окончательному разрѣшенію армянскаго вопроса; но это разрѣшеніе будетъ позоромъ для христіанства и презрительной насмѣшкой надъ цивилизаціей. Курды, записанные въ войска, были оставлены въ своихъ родныхъ мѣстахъ, освобождены отъ службы, снабжены оружіемъ, облечены неприкосновенностью посланниковъ и обезпечены жалованіемъ, которое уплачивалось съ регулярностью, характеризующею Блистательную Порту. И они исполнили свою миссію съ щепетильной точностью: грабили богатыхъ армянъ, разрушали дома, жгли хлѣбъ и кормъ, уничтожали деревни, рѣзали скотъ, уводили молодыхъ дѣвушекъ, позорили замужнихъ женщинъ, истребляли цѣлыя поселенія и убивали всѣхъ, кто былъ настолько мужественъ или безразсуденъ, что пытался оказать

[стр. 14]

противодѣйствіе. Армяне принадлежатъ теперь къ самымъ бѣднымъ и несчастнымъ народамъ на земномъ шарѣ.

Но, быть можетъ, турецкія власти не предвидѣли, а турецкое правосудіе не одобряетъ этихъ результатовъ? Напротивъ, власти не только ожидали такихъ послѣдствій, но содѣйствовали и помогали тѣмъ, которые производили ихъ; они
побуждали и вознаграждали виновниковъ; и когда какой-нибудь армянинъ осмѣливался жаловаться, то чиновники, которымъ онъ платилъ за то, что они должны были защищать его, не только не слушали его, но заключали его въ грязную тюрьму, мучили, оскорбляли самымъ ужаснымъ и необыкновеннымъ образомъ за его дерзость и нахальство.

Корресп. Э. Диллонъ въ курдскомъ костюмѣ.

Теперь доказано, что сасунская рѣзня была сознательнымъ дѣломъ представителей Блистательной Порты,—дѣломъ, которое было заботливо подготовлено и безпощадно выполнено, несмотря на то что эти ужасы вызывали содраганіе даже въ курдскихъ разбойникахъ и чувство состраданія даже въ сердцахъ турецкихъ солдатъ.

Слѣдовательно, жаловаться на необезпеченность жизни и имущества въ Арменіи, до тѣхъ поръ, пока эта страна находится подъ безотвѣтственнымъ управленіемъ Блистательной Порты, это все равно, что солдату жаловаться на серьезную опасность отъ непріятельскихъ пуль во время кроваваго столкновенія. Результатъ, составляющій предметъ жалобъ, является той именно цѣлью, къ которой стремятся, и совершенство, съ которымъ достигается этотъ результатъ,
служитъ убѣдительнымъ доказательствомъ дѣйствительности употребляемыхъ мѣръ.

Одинъ выдающійся иностранный государственный дѣятель, обыкновенно считающійся убѣжденнымъ туркофиломъ, недавно замѣтилъ въ частномъ разговорѣ со мною, что турецкое владычество въ Арменіи можно было бы правильно опредѣлить, какъ организованное разбойничество, узаконенное убійство и вознаграждаемая безнравственность. Протесты противъ этой системы могутъ быть спра-

[стр. 15]

ведливы и умѣстны, но ихъ едва ли можно считать полезными. Филантропъ при посѣщеніи тюрьмы можетъ испытать большое огорченіе, увидя, что у одного изъ заключенныхъ связаны руки и ноги, но онъ едва ли будетъ тратить время на принесеніе жалобы по этому поводу, если узнаетъ, что этотъ арестантъ при-сужденъ къ смерти и скоро будетъ повѣшенъ.

Первый шагъ къ осуществленію плана истребленія заключался въ томъ, чтобы систематически разорить народъ. Это естественно въ странѣ, гдѣ чиновники по восьми или десяти мѣсяцевъ ждутъ своего жалованья и затѣмъ должны до-вольствоваться только частью того, что имъ слѣдуетъ. «Я не получалъ и одного пара въ теченіе двѣнадцати недѣль; я не могу даже купить себѣ платья»,— воскликнулъ чиновникъ, которому поручено было слѣдить за мною день и ночь въ Эрзерумѣ. «Платили ли вамъ правильно жалованье?» — спросилъ я начальника телеграфной конторы въ Кутекѣ. «Нѣтъ, эффенди,—отвѣчалъ онъ,—теперь я не получалъ ничего въ теченіе восьми мѣсяцевъ; впрочемъ, я получилъ мѣсячное жалованье на байрамъ».—«Какъ же вы живете въ такомъ случаѣ?»—«Бѣдно».— «Но вѣдь вамъ нужно же хоть сколько-нибудь денегъ, чтобы не умереть съ голоду?»—«Конечно, я имѣю нѣсколько денегъ, но недостаточно. Аллахъ милостивъ. Вы сами теперь дали мнѣ немного денегъ.»—«Но вѣдь эти деньги не для васъ, они заплачены за телеграмму и принадлежатъ государству».—«Я беру эти деньги себѣ въ возмѣщеніе жалованья, это составитъ не очень много, но сколько бы денегъ ни составилось такимъ образомъ, я кладу ихъ себѣ въ карманъ». Эти люди, конечно, мелкіе чиновники, но ихъ положеніе по существу не отличается отъ положенія ихъ начальниковъ: судьи, офицеры, вице-губернаторы, вали и т. д., и т. д. находятся въ такомъ же безденежьи, но и отличаются нерѣдко большою жадностью.

Тасикъ-паша, бывшій генералъ губернаторъ Битлиса, представляетъ отличный образчикъ высокаго турецкаго сановника эпохи истребленія. Онъ имѣлъ обыкновеніе заключать въ тюрьму множество богатыхъ армянъ безъ всякаго основанія къ обвиненію въ чемъ-нибудь или хотя бы какого-нибудь предлога. Затѣмъ имъ предлагалась свобода за большія суммы, представляющія большую часть ихъ состоянія. Отказъ отъ платежа имѣлъ своимъ послѣдствіемъ для заключенныхъ такое обращеніе, по сравненію съ которымъ пытки, примѣнявшіяся къ евреямъ въ средневѣковой Англіи или мученія евнуховъ принцессы Уды въ современной Индіи, представляются мягкими и благотворными наказаніями. Нѣкоторые заключенные должны были держаться на ногахъ цѣлый день и цѣлую ночь, причемъ имъ не давали ни ѣсть, ни пить и запрещали двигаться. Если они теряли силы и сознаніе, то холодная вода или раскаленное желѣзо скоро приводили ихъ въ себя и пытка продолжалась. Такъ какъ время и настойчивость были на сторонѣ турокъ, то вообще кончалось тѣмъ, что армяне обыкновенно жертвовали чѣмъ угодно, чтобы только спастись отъ страшныхъ страданій. Имъ приходилось или принести въ жертву все, или сдѣлаться самимъ жертвами, и они, конечно, выбирали наименьшее изъ золъ.

Въ вилайетѣ Битлиса нѣсколько сотъ армянъ, имѣвшіе деньги, скотъ и хлѣбъ, подверглись произвольному аресту и были освобождены за крупную взятку. Нѣкоторые изъ нихъ не въ состояніи были тотчасъ заплатить деньги, поэтому

[стр. 16]

ихъ держали въ мрачныхъ темницахъ до тѣхъ поръ, пока они не добыли требуемой суммы, а нѣкоторые изъ нихъ были умерщвлены. Около ста армянъ погибло въ одной Битлисской тюрьмѣ. Слѣдующая петиція съ подписями была отправлена мнѣ и, если не ошибаюсь, то одновременно также иностраннымъ де-легатамъ въ Мушѣ; эта петиція, исходившая отъ одного хорошо извѣстнаго человѣка, имя и адресъ котораго я сообщаю, поможетъ составить себѣ идею о томъ, какъ вали Битлиса управлялъ своими провинціями и въ то же время благо-дѣтельствовалъ: «мы, служившіе турецкому правительству съ безусловною вѣрностью, подвергаемся особенно въ послѣдніе годы, дурному обращенію и гнету то со стороньі правительства, то со стороны курдскихъ разбойниковъ. Такъ, въ прошломъ году (1894) я былъ внезапно арестованъ въ моемъ собственномъ до-мѣ турецкой полиціей и жандармами, которые отвели меня въ Битлисскую тюрьму, гдѣ я подвергся оскорбленіямъ и самымъ ужаснымъ пыткамъ. Просидѣвъ тамъ четыре мѣсяца, я былъ освобожденъ подъ условіемъ, что заплачу 440 ф. стерл. Для такихъ дѣйствій не было представлено никакого основанія или повода. По возвращеніи домой, я нашелъ свое хозяйство въ безпорядкѣ, свои дѣла разстроенными и мои средства къ жизни исчезли. Моя первая мысль была обратиться къ турецкому правительству съ просьбой о возмѣщеніи моихъ потерь, но я отказался отъ этого плана, чтобы не подвергнуться осужденію. Услышавъ, что вы явились въ Арменію для того, чтобъ изслѣдовать положеніе народа, я умоляю васъ именемъ Бога отмѣтить мое дѣло. Подписано: Богосъ Дарманіанъ изъ деревни Икнакаджіа въ казѣ Манаскердъ».

Въ 1890 году старшина деревни Одантжіоръ въ Буланикѣ, по имени Абдалъ, былъ богатымъ человѣкомъ по понятіямъ, господствующимъ въ этой мѣстности. У него было 50 буйволовъ, 80 быковъ, 600 овецъ, не считая лошадей и прочаго. Женщины его семьи носили золотыя украшенія въ волосахъ и на груди и онъ нлатилъ 50 ф. стерл. налоговъ въ казначейство. Это было въ 1890 г. Въ 1894 году онъ былъ бѣднымъ поселяниномъ, хорошо знакомымъ съ нуждой и подвергавшійся голодной смерти. Его селеніе и жители всего округа подверглись грабежу, у нихъ отняли рѣшительно все, между тѣмъ какъ турецкія власти смотрѣли на это грабительство съ одобрительною улыбкой. Въ теченіе 1894 года въ округахъ только Буланика и Муша болѣе 10.000 головъ рогатаго скота и овецъ были уведены курдами. Эта система господствовала во всей странѣ; разница сводится только къ подробностямъ, зависящимъ отъ мѣстныхъ условій, но средства и цѣль никогда не измѣнялись. Въ результатѣ благосостояніе совершенно исчезаетъ и быстро распространяется нищета, которая достигаетъ такихъ размѣровъ, такъ безнадежна и такъ ужасна по своимъ нравственнымъ и физическимъ дѣйствіямъ, что жертвы ея охватываются тѣмъ дикимъ мужествомъ, приближающимся къ безумію, которое всегда возникаетъ подъ вліяніемъ отчаянія ¹).

–––––-------––––

¹) Я писалъ въ другомъ мѣстѣ о сравненіи между благоденствіемъ армянъ, жившихъ въ эпоху дурного управленія, и негодованіемъ тѣхъ, которые томятся въ нынѣшнюю эру истребленія; но этотъ интересный предметъ никогда не былъ разсмотрѣнъ съ необходимою полнотой.— Прим. автора.

[стр. 17]

Между вали или генералъ-губернаторомъ и заптіемъ или сборщикомъ податей существуетъ много ступеней административной лѣстницы и къ каждой изъ нихъ и ко всѣмъ имъ вмѣстѣ взятымъ прилипаетъ часть имущества предпріимчивыхъ армянъ. Безъ сомнѣнія, существуютъ худшія бѣдствія, чѣмъ потеря имущества, и безстрастные англичане скорѣе приберегутъ свое сочувствіе для тѣхъ, которые испытали такія бѣдствія. Но безъ сомнѣнія, и утрата имущества — не малое бѣдствіе, когда причиной его является не преступленіе, случай или безпечность, а безстыдная и наглая несправедливость, и если потерпѣвшій имѣетъ семью въ 15 или 20 человѣкъ. Слѣдующіе факты показываютъ, что потеря имущества очень часто влечетъ за собой гораздо большія бѣдствія.

Въ іюлѣ 1892 года одинъ капитанъ кавалеріи Его Величества гамидіэ, по имени Идрисъ,— гордость племени Гасснакли, явился со своимъ братомъ требовать корма отъ жителей Гаменшейка. Они обратились къ двумъ армянскимъ старшинамъ Ало и Хачадуръ и приказали имъ приготовить требуемое сѣно. Они отвѣчали, что у нихъ во всей деревнѣ не найдется такого количества сѣна. «Доставьте сѣно безъ разговоровъ, или я застрѣлю васъ», сказалъ Идрисъ. «Но его не существуетъ и мы не можемъ создать его».— «Ну, такъ умрите», закричалъ доблестный капитанъ и тутъ же на мѣстѣ убилъ армянъ. Противъ Идриса подана была формальная жалоба, и каймакамъ, къ своей чести, арестовалъ его и продержалъ въ тюрьмѣ 4 недѣли, но затѣмъ, когда благородный курдъ далъ обычную взятку, его выпустили на свободу. Въ томъ же округѣ Буланика и въ томъ же году было совершено также открыто и безнаказанно около 30 подобныхъ убійствъ.

III.

Сначала армяне были склонны жаловаться, когда ихъ родственники или друзья подвергались убійству; ими руководила при этомъ надежда, что хотя въ нѣкоторыхъ случаяхъ правосудіе покараетъ убійство и такимъ образомъ устрашитъ другихъ.

Но они скоро отказались отъ этой системы, потому что на нихъ повліяли факты вродѣ слѣдующаго: въ іюлѣ 1892 года одинъ курдъ, по имени Ахмедъ-Оглы-Батомъ, пріѣхалъ въ Говандукъ (округъ Кнуссъ) и увелъ съ собой четырехъ воловъ, принадлежавшихъ одному армянину, по имени Муко. Въ 1892 году законъ, запрещающій христіанамъ носить оружіе, еще не соблюдался со всей строгостыо, и Муко, имѣя револьверъ и видя, что курдъ также намѣренъ стрѣлять, прицѣлился и спустилъ курокъ. Оба выстрѣла раздались въ одно мгновеніе и оба человѣка упали мертвыми на мѣстѣ. Затѣмъ произошло слѣдующее: 19 армянъ этого селенія, изъ которыхъ никто не имѣлъ представленія о случившемся, были арестованы и затѣмъ имъ объявили, что ихъ выпустятъ, если они заплатятъ большую взятку. 10 изъ нихъ заплатили и были немедленно освобождены; остальные же, отказавшіеся исполнить это требованіе, еще долго содержались въ тюрьмѣ. Изъ курдовъ же никто не былъ привлеченъ къ отвѣтственности. «Развѣ магометане должны подвергаться наказанію за убійство армянъ?—сказалъ мнѣ

[стр. 18]

одинъ курдскій разбойникъ, состоящій при этомъ офицеромъ гамидіэ:—это невозможно». Въ самомъ дѣлѣ возможно ли это? Магометанскому уму представляется вполнѣ естественнымъ и понятнымъ (потому, быть-можетъ, что это обычное явленіе), чтобы родственники убитыхъ подвергались строгому наказанію за то, что они жалуются на тѣхъ, которые сдѣлали ихъ вдовами и сиротами.

Въ августѣ 1893 года курды Джибрани напали на селеніе Каэкикъ, разграбили его и ранили купца, по имени Оаннеса, который былъ занятъ своимъ дѣломъ въ лавкѣ. На другой день Оаннесъ явился къ вице-губернатору (каймакаму) въ Кнуссабердѣ и принесъ ему жалобу, но каймакамъ заключилъ его въ тюрьму, обвиняя во лжи. Страданія, которымъ онъ подвергся въ этомъ очагѣ тифозной горячки, превосходятъ всякое воображеніе, но это уже другая исторія. Черезъ восемь дней его сосѣди привели къ каймакаму курда, который подтвер-дилъ ихъ заявленіе о томъ, что Оаннесъ дѣйствительно былъ раненъ, какъ онъ разсказываетъ, и что онъ не лжетъ. Тогда и только тогда дозволили пришедшимъ заплатить взятку въ 10 ф. за освобожденіе Оаннеса.

Жители Кртабоза (селеніе въ Бассенѣ) разсказали мнѣ нѣсколько ужасныхъ исторій о томъ, что имъ пришлось вытерпѣть отъ курдовъ, которые увели у нихъ 23 быка, 28 лошадей, 60 коровъ и 20 овецъ. Одна изъ этихъ исторій, иллюстрирующая способы турецкаго правосудія, дастъ читателю представленіе о всѣхъ этихъ разсказахъ. «Въ истекшемъ маѣ мѣсяцѣ (1894 году) 12 конныхъ гамидіэ напали на наше селеніе и схватили нашего священника Теръ-Давида. Они обѣщали освободить его, если онъ заплатитъ 6 фунтовъ. Онъ занялъ эту сумму, отдалъ ее курдамъ и былъ освобожденъ; при этомъ солдаты стрѣляли по другимъ жителямъ селенія, которые убѣжали. На другой день Гиль-Бекъ отправился въ Гассанкале, чтобы жаловаться властямъ. Тамъ онъ подвергся оскорбленіямъ, его назвали лжецомъ и арестовали. Просидѣвъ сорокъ дней въ ужасномъ вертепѣ, называемомъ тюрьмой, онъ получилъ дозволеніе заплатить 7 ф. въ видѣ взятки и тогда итти домой.

Христіанинъ, потерпѣвшій отъ магометанъ, не имѣетъ никакихъ средствъ добиться правосудія и не потому, чтобы судьи были безпечны или недѣятельны, но потому, что они сознтелъно стремятся къ этому. Доказательствомъ этого мнѣнія, если только требуется какое-нибудь доказательство, заключается въ томъ, что жалобщики сами подвергаются наказанію за то, что свидѣтельствуютъ противъ своихъ обидчиковъ. Но если курдъ или турокъ является жертвой преступленія или хотя бы несчастнаго случая, энергія правительственныхъ чиновниковъ не знаетъ границъ. Весною прошлаго года, когда снѣгъ началъ таять и вода поднялась высоко въ рѣкахъ и потокахъ, нѣсколько бѣдныхъ курдовъ шли по берегу рѣки около Хусснакара. Это были бѣдные нищіе, просившіе милостыню и боровшіеся съ нуждой. Во время попытки перейти въ бродъ рѣку они были унесены теченіемъ и утонули. Вслѣдствіе этого противъ поселянъ было начато дѣло по обвиненію ихъ въ убійствѣ курдовъ и четыре армянскихъ старшины были арестованы и посажены въ тюрьму въ Гассанкале; при этомъ нисколько не скрывали цѣли этого несправедливаго обвиненія. По истеченіи семи или восьми мѣсяцевъ армянамъ сказали, что арестованные будутъ выпущены на свободу за взятку въ 75 фунт. Деньги эти были собраны по мелочамъ и уплачены начальству,

[стр. 19]

послѣ чего заключенные были освобождены. Я самъ видѣлъ двухъ изъ нихъ— Атама и Доно.

Налоги, собираемые съ армянъ, чрезмѣрно велики; взятки, которыми всегда сопровождается ихъ взиманіе, берутся заптіями и могутъ достигать невѣроятныхъ размѣровъ, принимая самыя отвратительныя формы; что же касается способовъ, при помощи которыхъ происходитъ собираніе податей, то они сами по себѣ составляютъ достаточное основаніе для уничтоженія оттоманскаго господства въ Арменіи.

Для того, чтобы привести подходящій примѣръ различнаго уровня обложенія христіанъ и магометанъ въ городахъ, достаточно будетъ сказать, что въ Эрзерумѣ, гдѣ существуетъ 8.000 магометанскихъ домохозяйствъ, мусульмане платятъ 395.000 піастровъ, между тѣмъ какъ христіане, которыхъ по числу домохозяйствъ насчитывается только 2.000, вносятъ 430.000 піастровъ.

Въ сельскихъ округахъ все безъ исключенія очень высоко обложено правительствомъ, но самое тяжелое податное бремя, взимаемое на законномъ основаніи, легко по сравненію съ вымогательствами заптіевъ. Предположимъ, наприм., что семья должна платить 5 ф., которыя она и вноситъ должнымъ образомъ. Но заптіи требуютъ еще 3 или 5 ф. для себя; имъ рѣшительно отказываютъ въ этомъ; начинаются переговоры, сопровождаемые рѣзкими и оскорбительными выраженіями, и спорящіе сходятся, наконецъ, на 1 ф. Но заптіи не могутъ успокоиться: черезъ недѣлю они возвращаются и снова требуютъ тѣ же налоги. Армяне выходятъ изъ себя, протестуютъ и показываютъ росписку, но заптіи смѣясь заявляютъ, что предъявляемый документъ не росписка, а нѣсколько стиховъ изъ одной турецкой книги. Поселяне ссылаются на свою бѣдность и умоляютъ о пощадѣ. Жадность, а не состраданіе, побуждаетъ заптіевъ согласиться на 3 ф., но этихъ денегъ не оказывается наготовѣ. Тогда заптіи требуютъ, чтобъ имъ предоставили молодыхъ женщинъ и дѣвушекъ семьи для удовлетворенья своихъ грубыхъ влеченій, и отказъ влечетъ для несчастныхъ въ видѣ наказанія такія мученія, отъ описанія которыхъ приходится воздержаться ради приличія и чувства гуманности. Похищеніе и всякаго рода грубыя оскорбленія, могущія возникнуть только въ больномъ умѣ восточныхъ развратниковъ и непонятныя обыкновенному европейцу, а иногда даже убійство завершаютъ инцидентъ.

Я видѣлъ жертвъ этихъ представителей Блистательной Порты и говорилъ съ ними; я осматривалъ ихъ раны, распрашивалъ ихъ семьи, обращался къ ихъ священникамъ, преслѣдователямъ и тюремщикамъ (нѣкоторые изъ нихъ посажены въ тюрьму за то, что принесли жалобы) и я безъ колебанія утверждаю, что подобные ужасы составляютъ не только дѣйствительные факты, но явленія часто случающіяся. Нижеслѣдующее представляетъ переводъ подлиннаго документа, находящагося у меня въ рукахъ; этотъ документъ за подписью и печатью жителей Меликана (каза Кеги) не далѣе какъ 26 марта нынѣшняго года былъ отправленъ къ его преосвященству, ученому и святому іерарху архіепископу Эрзерумскому, который пользуется уваженіемъ какъ друзей, такъ и враговъ:

«Много времени тому назадъ 4 или 5 заптіевъ, которымъ поручено было собираніе государственныхъ налоговъ, избрали нашу деревню своей главной

[стр. 20]

квартирой и заставляютъ жителей прилегающей мѣстности являться сюда для уплаты податей. Эти заптіи ѣдятъ, пьютъ и кормятъ своихъ лошадей на нашъ счетъ, не скрывая, что они рѣшили довести насъ до нищенства.

«Недавно 7 другихъ заптіевъ, не имѣющихъ даже предлога въ формѣ собиранья податей, явились въ нашу деревню, избили жителей, оскорбили христіанскую религію и опозорили нашихъ женъ и дочерей; затѣмъ они схватили трехъ человѣкъ, заявляющихъ протесты, по имени Погосъ, Мардигъ, и Крикоръ, связали ихъ двойною цѣпью и повѣсили на брусъ за ноги. Въ такомъ положеніи они оставили несчастныхъ, пока у нихъ изъ ноздрей не пошла кровь. Послѣ такой пытки эти три человѣка заболѣли. Между тѣмъ заптіи публично заявили, что руководились въ своихъ дѣйствіяхъ только спеціальными приказаніями начальника полиціи. Въ виду изложеннаго, мы обращаемся, къ правосудію, чтобы оно спасло насъ отъ этого невыносимаго положенія». Жители селенья Меликанъ, каза Кеги. Подписано: Катгере 26 марта 1895». Вотъ другая петиція отъ другого селенія той же каза, также направленная къ архіепископу Эрзерумскому:

«Нѣсколько заптіевъ, подъ предлогомъ сбора податей, прибыли въ наше селенье въ 5 часовъ, по турецкому времени (около 10 часовъ по полудни), взломали двери нашихъ жилищъ, ворвались во внутреннія комнаты, схватили нашихъ женъ и дѣтей, бывшихъ полураздѣтыми и выбросили ихъ на улицу вмѣстѣ съ постелями. Затѣмъ они крайне жестоко били ихъ. Наконецъ, выбравъ болѣе 30 изъ нашихъ женщинъ, они заперли ихъ въ сарай и исполнили надъ ними свое преступное желаніе. Прежде чѣмъ удалиться, они, по своему неизмѣнному обыкновенію, захватили всю пищу и весь кормъ, который былъ у насъ. Мы просимъ васъ обратить ваше вниманіе на эти факты и умоляемъ объ императорской милости. Жители деревни Арекъ, каза Кеги». Подписано: Мурадіанъ, Россіанъ, Берговянъ, Мелконіанъ. 26 марта 1895. Я самъ находился въ домѣ одного армянскаго поселянина въ деревнѣ Кипри-Кіе, когда туда явились нѣсколько конныхъ заптіевъ; они вызвали хозяевъ и грубо потребовали, чтобъ имъ дали поѣсть, накормили лошадей и устроили ночлегъ. Я не знаю, чего бы еще они потребовали, но я выручилъ изъ затрудненія моего хозяина, заявивъ, что я снялъ все его помѣщеніе на ночь. Неудивительно, если поселяне Кнусскаго округа жалуются въ петиціи, которую они просили меня представить «благородному и гуманному англійскому народу», на то, что страна, нѣкогда благоденствовавшая и плодородная, теперь опустошена, разо-рена и сожжена».

Вотъ каковы тѣ ужасы, о которыхъ нѣкоторые просвѣщенные англичане говорятъ въ такихъ легкомысленныхъ выраженіяхъ: «Эти армяне и курды вѣчно ссорятся между собой и, конечно, при обычномъ положеніи дѣлъ въ этой странѣ безразлично, будетъ ли пролито немного больше или меньше крови».

Это замѣчаніе справедливо въ томъ смыслѣ, что овцы и волки находятся въ постоянной войнѣ другъ съ другомъ; но этимъ справедливость приведенныхъ словъ и ограничивается. Армяне отъ природы миролюбивы: въ сельскихъ округахъ они страстно преданы земледѣлію; а въ городахъ совершенно поглощены торговлей. Но чтобы ихъ враждебное отвращеніе къ кровопролитію не было подавлено

[стр. 21]

чувствомъ долга, инстинктомъ самосохраненія, и глубокой привязанностью къ близкимъ и дорогимъ для нихъ существамъ, имъ запрещено имѣть оружіе, и мученія, которымъ подвергаютъ немногихъ нарушителей этого закона, вызвали бы краску стыда на щекахъ соотечественника Конфуція ¹). Армяне должны разсчитывать только на защиту турецкихъ солдатъ и турецкаго закона.

Характеръ защиты, которую оказываютъ императорскія войска, достаточно обнаружился въ минувшемъ августѣ и сентябрѣ въ Сасунскомъ округѣ, на склонахъ Фафркара и высотахъ Андока, въ деревняхъ Дальвокира и долинѣ Гелліегузана. Селенья Оданжаръ, Гамзашейкъ, Какарлубъ, Карагіуль, процвѣтавшія и пользовавшіяся благосостояніемъ въ 1890—91 гг., не имѣли ни одной овцы, ни одного буйвола и ни одной лошади въ 1894 г. Хлѣвы и конюшни были пусты, а пепелъ 70-ти громадныхъ стоговъ хлѣба досказывалъ эту печальную исторію. Это было дѣло курдовъ, друзья которыхъ, турецкіе солдаты, были расквартированы въ числѣ 200 конныхъ въ Іонджали, въ получасовомъ разстояніи отъ Оданджара, въ такомъ же числѣ — въ Копѣ и 100 человѣкъ — въ Шекагубѣ. Войска дѣйствительно оказали защиту, но только курдамъ и въ вознагражденіе получили часть добычи.

Защита, которую даетъ турецкій законъ, носитъ такой же характеръ, но только несравненно болѣе гибельный для армянъ, которымъ приходится прибѣ-гать къ нему. Два-три примѣра, подтвержденныхъ толпой свидѣтелей, прольютъ достаточно свѣта на странныя формы турецкаго правосудія въ армянскихъ провинціяхъ.

Кеворкъ Вартаніанъ изъ деревни Манкассаръ (санджакъ Алашкердъ) между прочимъ показалъ слѣдующее:

«Въ 1892 г. одинъ курдъ, по имени Антонъ, сынъ Кереваша (изъ племени Тшалала) явился съ своими товарищами въ мой домъ и взялъ 5 фунтовъ золотомъ, которое я сберегъ для того, чтобы купить на нихъ сѣмена. Я подалъ на него жалобу, но начальство презрительно отвергло ее. Антонъ, узнавъ о моей попыткѣ привлечь его къ отвѣтственности, явился однажды ночью съ 12 людьми, взобрался на крышу и выстрѣлилъ черезъ отверстіе. Пуля попала въ мою сноху, Іезеко, которая тутъ же упала мертвой. При этомъ же случаѣ были убиты два ея мальчика и мой двухлѣтній ребенокъ, Миссакъ. Затѣмъ курды вошли въ домъ и забрали мебель, платье, 4 воловъ, и 4 коровъ ²). Я поспѣшилъ въ деревню Каракилиссе и жаловался Рахиму-пашѣ. Выслушавъ меня онъ сказалъ: «Курдыгамидіэ—слуги султана. Поступать такъ это ихъ право. Вы, армяне, лжецы». Насъ арестовали и выпустили только тогда, когда мы заплатили 2 фунта золотомъ.

–––––––––---––––––

¹) Одинъ изъ состоятельныхъ жителей Прхосса около озера Нацига (округъ Аклатъ явился въ этомъ отношеніи счастливымъ исключеніемъ. Правда, у него не было ружья, но его заподозрили въ томъ, что оно у него имѣется. Домъ его былъ обысканъ, полъ поднятъ, чердакъ осмотрѣнъ, но безъ результатовъ. Тогда его арестовали на мѣсяцъ и дозволили ему купить свою свободу за 70 ф., причемъ онъ далъ подписку въ томъ, что никогда не имѣлъ никакого огнестрѣльнаго оружія.

²) Коровы, лошади и другой скотъ часто стоятъ въ одномъ же помѣщеніи, гдѣ живутъ и спятъ хозяева. Я провелъ много безпокойныхъ ночей въ большой комнатѣ вмѣстѣ съ лошадьми, буйволами, быками, овцами и козлами.

[стр. 22]

На слѣдующую зиму въ нашу деревню явились 200 солдатъ подъ предводительствомъ самого Рахима-паши. Онъ намъ сейчасъ же заявилъ, что жаловаться на дѣйствія курдовъ незаконно. Затѣмъ онъ помѣстился у насъ съ своими войсками и потребовалъ, чтобы мы ежедневно доставляли имъ 8 овецъ, 10 мѣръ ячменя, кромѣ яицъ, живности и масла. Въ теченіе 40 дней жители нашей деревни доставляли эти продукты безвозмездно, получая за труды ругательства и удары. Рахимъ-паша разсердившись на своего хозяина Перу за то, что онъ ворчалъ, велѣлъ разогрѣть мѣдную посуду и, когда она накалилась, поставилъ ее на голову Пера. Затѣмъ онъ раздѣлъ его до гола и щипцами вырвалъ куски мяса отъ его дрожащихъ рукъ.

Едва эти разбойники покинули нашу деревню, какъ Аинэ-паша съ 60 конными занялъ ихъ мѣста. Увидѣвъ, что у насъ не осталось больше овецъ, они убивали и ѣли нашихъ коровъ и воловъ и, причинивъ намъ много страданій въ теченіе 6 дней, они уѣхали. Къ кому мы могли обратиться съ нашими жалобами, если въ нашихъ глазахъ законныя власти сами совершали подобныя дѣянія? Намъ оставалось только покинуть страну, что мы и сдѣлали».

Вотъ другой случай, жертвою котораго была жена армянскаго миссіонера-протестанта, г-жа Сукіасіанъ изъ деревни Тодоверанъ (округъ Бассенъ). Я лично знакомъ съ этой семьей и имѣю у себя портреты всѣхъ ея членовъ, въ томъ числѣ и госпожи, которая впослѣдствіи была умерщвлена. «12 сентября 1894 г.,—сообщилъ Арменакъ Сукіасіанъ, сынъ убитой, — мы сидѣли за столомъ въ домѣ моего отца, какъ вдругъ вбѣжалъ мальчикъ и сказалъ намъ, что турки и курды явились, чтобы напасть на насъ, христіанъ. Мой братъ пошелъ на другую сторону улицы, гдѣ находилась его лавка, чтобы взять револьверъ. Между тѣмъ 16 курдскихъ всадниковъ въѣхали въ улицу, взобрались на крыши и начали стрѣльбу. Мы забаррикадировали дверь, но они выломали ее. Пуля попала моей матери въ шею, но не нанесла ей серьезной раны. Она находилась на крышѣ и защищалась, бросая камни. Въ это время одинъ магометанинъ поднялъ ружье, прицѣлился и выстрѣлилъ. Пуля попала въ щеку и вышла подъ ухомъ вырвавъ часть лица. Она упала, мы внесли ее во внутрь и дали ей воды, которую пришлось влить, поднявъ верхнюю челюсть. На слѣдующее утро она умерла. Мы жаловались, но никто не подвергся наказанію.

Еще одинъ типическій примѣръ, и я окончу съ этой частью предмета. Случай, о которомъ я намѣренъ разсказать теперь, почерпнутъ не только изъ сообщеній заинтересованныхъ сторонъ, но также изъ оффиціальныхъ отчетовъ, подписанныхъ, съ приложеніемъ печати, правительственными чиновниками, ко-торыхъ я самъ видѣлъ. Онъ лучше самой краснорѣчивой діатрибы освѣщаетъ состояніе турецкаго правосудія и служитъ полезнѣйшимъ урокомъ для тѣхъ, которые до сихъ поръ честно вѣрятъ турецкимъ обѣщаніямъ.

Въ іюнѣ мѣсяцѣ 1890 г. селенье Алиджакрекъ было сценой двойного преступленія. Армянскіе пастухи, пасшіе деревенскія стада, прибѣжали въ сильномъ волненіи, прося помощи. «Курды Ибиль, Оглу, Ибрагимъ явились съ своими овцами и согнали насъ съ деревенскаго пастбища. «Это одно изъ заурядныхъ явленій сельской жизни въ турецкой Арменіи. Четыре молодыхъ человѣка выступили, чтобы начать переговоры съ мусульманами и заявить о своемъ правѣ собствен-

[стр. 23]

ности; но едва они дошли до мѣста, какъ курды открыли огонь и тутъ же убили одного изъ юношей, по имени Госепъ. Другой былъ смертельно раненъ; его имя Гарутіунъ. Ихъ товарищи въ ужасѣ убѣжали въ деревню; поселяне въ страхѣ бросили работу; сельскій священникъ и нѣсколько главныхъ представителей мѣстнаго населенія бросились къ мѣсту, гдѣ происходило убійство; другіе—побѣжали, чтобы предупредить жандармовъ. Дѣйствительно заптіи (жандармы) въ сопровожденіи одного чиновника не замедлили явиться. Они нашли Гасепа мертвымъ, а сельскаго священника Теръ-Оганеса читающимъ отходную умирающему Гарутіуну. Они прекратили молитву и угрожающе спросили: «Гдѣ курды, которые совершили убійство?»—«Они скрылись», былъ отвѣтъ.—«Да, вѣроятно, вы, собаки, убили ихъ и зарыли подальше отъ глазъ. Я всѣхъ васъ арестую (обращаясь къ священнику)—и васъ также!» И ихъ всѣхъ повели въ Гассанъ-Кале, гдѣ они были заключены въ отвратительную темницу. Черезъ нѣкоторое время ихъ перевели въ эрзерумскую тюрьму.

Сельскій священникъ Теръ-Оганнесъ былъ состоятельнымъ человѣкомъ. Процессъ систематическаго разоренія тогда только начинался. Его братъ, Карапетъ, и ихъ 10 товарищей по несчастью также были достаточными людьми и властямъ желательно было перевести ихъ имущество въ другія руки. Поэтому они оставили армянъ въ смрадной тюрьмѣ. Время тянулось медленно, день за днемъ, недѣля за недѣлей, мѣсяцъ за мѣсяцемъ, такъ что, казалось, ихъ совершенно забыли. Ихъ семьи находились въ постоянной агоніи страха, дѣла ихъ пришли въ полное разстройство, здоровье оказалось въ конецъ подорваннымъ. Въ этомъ адскомъ состояніи они провели годъ — самый ужасный періодъ ихъ жизни. Тогда они начали почтительнѣйше ходатайствовать передъ своими гонителями, чтобы тѣ помогли имъ добиться освобожденія и просили назначить цѣну. Условія были установлены и имъ посовѣтовали послать курдовъ для розыска убійцъ, въ убійствѣ которыхъ были обвинены армяне. «Если ихъ найдутъ, вы будете освобождены». Цѣна этого совѣта и расходы по осуществленію его достигли почти 400 ф. ст., которые были добыты армянами изъ 40%.

Розыски, конечно, увѣнчались успѣхомъ, потому что курды и турки, убившіе христіанъ, не имѣютъ надобности скрываться и приходить въ уныніе. Все, что они сдѣлаютъ — хорошо. Герои этой исторіи оказались солдатами въ одномъ изъ баталіоновъ любимой кавалеріи султана — гамидіэ алашкертскаго округа. Они сознались въ своемъ преступленіи, и цѣлая толпа свидѣтелей, разумѣется, турокъ и курдовъ, потому что свидѣтельство христіанъ не принимается, дали на судѣ показанія въ пользу 12 армянскихъ узниковъ, которые и были затѣмъ освобождены, раззоренные и съ надорваннымъ здоровьемъ. Судебный приговоръ гласилъ, что армяне, обвиненные въ убійствѣ нѣсколькихъ курдовъ, убившихъ двухъ армянскихъ поселянъ, доказали свою невинность, такъ какъ упомянутые курды оказались живы и здоровы и были розысканы на службѣ главы правовѣрныхъ въ войскахъ гамидіэ.

Убійцы-курды, изъ за драгоцѣнныхъ жизней которыхъ было поднято столько шума остались нетронутыми и до сихъ поръ еще продолжаютъ служить Его Величеству султану съ тѣмъ же усердіемъ и такимъ же презрѣніемъ къ послѣдствіямъ, какъ и раньше.

[стр. 24]

Собака будетъ лаять, если въ ея присутствіи застрѣлятъ другую собаку. Эти же армяне даже не жаловались; они просто пригласили на мѣсто преступленія представителей закона и правосудія, а послѣдніе обошлись съ ними какъ съ убійцами. Христіане въ Арменіи не смѣютъ разсчитывать на такое отноше-ніе къ себѣ, какимъ пользуются собаки со стороны хорошихъ хозяевъ.

IV.

Разсказы, передаваемые вообще о курдскихъ офицерахъ гамидіэ и въ частности одна изъ такихъ исторій относительно офицера Мостиго, казались мнѣ до такой степени невѣроятными, что мнѣ стоило не мало труда, чтобы провѣрить ихъ. Узнавъ, что этотъ Фра-Діаволо былъ арестованъ и содержится какъ опасный преступникъ въ Эрзерумской тюрьмѣ, гдѣ ему, по всей вѣроятности, предстояла висѣлица, я рѣшилъ, если возможно, добиться свиданья съ нимъ, чтобы узнать истину изъ его собственныхъ устъ. Моя первая попытка окончилась неудачей. Мостиго, какъ закоренѣлый убійца, находился подъ особенно строгимъ надзоромъ, и если бы я привелъ въ исполненіе мой первоначальный планъ—посѣтить его переодѣтымъ, я не остался бы въ живыхъ. Послѣ трехнедѣльныхъ хлопотъ, мнѣ удалось наконецъ, при помощи кошелька, расположить въ свою пользу тюремщика. Затѣмъ я вступилъ въ переговоры съ самимъ разбойникомъ и результатомъ моихъ стараній было соглашеніе, по которому Мостиго получилъ дозволеніе тайно выйти изъ тюрьмы въ ночное время и провести 6 часовъ въ моей комнатѣ, послѣ чего онъ долженъ былъ вернуться въ свою темницу.

Когда наступилъ назначенный день, тюремщикъ отказался отъ исполненія договора на томъ основаніи, что Мостиго, зная, что участь его рѣшена, вѣроятно, убѣжитъ, какъ только выйдетъ изъ предѣловъ тюрьмы. Послѣ нѣкоторыхъ дальнѣйшихъ переговоровъ, однако, я согласился оставить за него двухъ заложниковъ, въ томъ числѣ одного курда, жизнью котораго разбойникъ не рискнулъ бы даже ради своей собственной. Наконецъ, онъ явился ко мнѣ ночью, пробравшись по крышамъ, чтобы не быть замѣченнымъ полиціей, которая постоянно держалась у моихъ дверей.

Онъ провелъ у меня всю ночь, и я показалъ его двумъ наиболѣе почтеннымъ европейцамъ въ Эрзерумѣ; кромѣ того, чтобы мой разсказъ не могъ вызвать никакихъ сомнѣній, я самъ утромъ снялся съ нимъ на фотографической карточкѣ.

Разсказъ, переданный мнѣ этимъ курдскимъ аристократомъ, представляетъ замѣчательнѣйшую иллюстрацію турецкаго режима въ Арменіи. Здѣсь не мѣсто передавать этотъ разсказъ цѣликомъ. Одного или двухъ короткихъ извлеченій будетъ достаточно.

Вопросъ. Мостиго, я желалъ бы услышать изъ вашихъ собственныхъ устъ о вашихъ удивительныхъ дѣяніяхъ и записать вашъ разсказъ. Я хочу сообщить объ этомъ европейцамъ.

Отвѣтъ. Да, да. Сообщите о нихъ 12-ти державамъ (т. е. всему свѣту).

[стр. 25]

У Мостиго, очевидно, не могло быть мысли о нравственныхъ послѣдствіяхъ или страха судебной кары. И тѣмъ не менѣе фактъ возмездія былъ на лицо. Мостиго былъ приговоренъ къ смерти. Желая выяснить этотъ пунктъ, я продолжалъ:

Ученики Армянской школы въ Мушѣ.

— Мнѣ очень прискорбно видѣть васъ въ тюрьмѣ. Давно ли вы въ заключеніи?

<ем>Отв . Мнѣ это также очень прискорбно. Пять мѣсяцевъ, но это время кажется вѣчностью.

Вопр. Кажется, въ томъ виноваты армяне?

[стр. 26]

Отв. Да.

Вопр. Мнѣ разсказывали, что вы перебили огромное число ихъ, уводили ихъ женъ, сожигали ихъ селенья, и вообще жестоко пробирали ихъ?

Отв. (презрительно). Это не имѣетъ ничего общаго съ моимъ тюремнымъ заключеніемъ. Я не былъ бы наказанъ за ограбленіе армянъ. Мы всѣ это дѣлаемъ. Я рѣдко убивалъ ихъ, за исключеніемъ тѣхъ случаевъ, когда они сопротивлялись. Но армяне выдали меня, и я попался. Вотъ что я имѣю въ виду. Если меня повѣсятъ, то за нападеніе на турецкій постъ и ограбленіе его, а также за изнасилованіе жены турецкаго полковника, находящагося теперь въ Эрзерумѣ. Но совсѣмъ не за армянъ! Что они такое, чтобы я пострадалъ изъ-за нихъ?

Разсказавъ нѣсколько своихъ приключеній, во время которыхъ онъ подвергалъ насилію христіанскихъ женщинъ, убивалъ армянскихъ поселянъ, ограбилъ постъ и бѣжалъ изъ тюрьмы, онъ сказалъ:

«Послѣ этого мы совершили большія дѣла, такія, которыя удивили бы 12 державъ. Мы нападали на селенья, убивали тѣхъ, которыя могли бы насъ убить, грабили дома, захватывая деньги, одѣяла, овецъ и женщинъ и нанадали на путешественниковъ... Смѣлы и велики были наши дѣла, и люди много говорили о нихъ».

Выслушавъ разсказъ о многихъ изъ этихъ «великихъ дѣлъ», изъ которыхъ нѣкоторыя стоили жизни 50 человѣкамъ, я спросилъ:

Оказываютъ ли вамъ когда-нибудь армяне сопротивленіе, когда вы уводите ихъ скотъ и женщинъ?

Отв. Не часто. Они не могутъ, потому что у нихъ нѣтъ оружія, и имъ хорошо извѣстно, что убей они нѣсколькихъ человѣкъ изъ нашихъ, другіе курды явились бы и отомстили за насъ, такъ что армяне ничего не выиграли бы. Когда же мы убиваемъ ихъ, никто этимъ не возмущается. Турки ненавидятъ ихъ, мы же не питаемъ къ нимъ ненависти. Намъ нужны только деньги и до-быча; а нѣкоторые курды хотятъ также захватить ихъ земли; турки же жаждутъ ихъ крови. Нѣсколько мѣсяцевъ тому назадъ я напалъ на армянское селенье Кара-Клиріу, и увелъ всѣхъ овецъ. Я не оставилъ тамъ ни единой штуки. Жители въ отчаяніи на этотъ разъ преслѣдовали насъ и нѣсколько разъ выстрѣлили по насъ, но не причинили вреда. Мы угнали овецъ къ Эрзеруму, чтобы продать ихъ. Но по дорогѣ намъ пришлось имѣть стычку около армянской деревни Шэмъ. Поселяне знали, что мы увели скотъ ихъ единовѣрцевъ, и напали на насъ. Насъ курдовъ всего было 5 человѣкъ, а ихъ было много — вся деревня вышла противъ насъ. Двое изъ моихъ людей, оба райи ¹), были убиты. Армянамъ удалось отбить 40 овецъ, остальныя были удержаны нами и проданы въ Эрзерумѣ.

Вопр. Убивали ли вы вообще много армянъ?

–––––-----------–

¹) Курды дѣлятся на тореновъ (torens) или благородныхъ, являющихся предводителями на воинѣ и отдыхающихъ во время мира, и на райевъ (rayahs), отдающихъ свою жизнь господамъ и находящихся въ полной зависимости отъ нихъ. Торенъ можетъ убить райю съ такой же безнаказанностью, какъ и христіанина.

[стр. 27]

Отв. Да. Мы не желали этого. Намъ нужна добыча, а не ихъ жизни; отъ нихъ намъ нѣтъ никакой пользы. Но намъ приходилось прибѣгать къ пулямъ, чтобы усмирить ихъ, когда они сопротивляются.

Вопр. Часто ли вы употребляли ваши кинжалы?

Отв. Нѣтъ, большею частью мы пользовались нашими ружьями. Намъ нужно существовать. Мы добываемъ осенью столько хлѣба и денегъ, сколько намъ требуется на зиму. У насъ есть скотъ, но мы не заботимся о немъ. Мы отдаемъ его армянамъ, чтобы они смотрѣли за нимъ и кормили его.

Вопр. Но если они отказываются?

Тогда мы сжигаемъ ихъ сѣно, хлѣбъ и дома и уводимъ ихъ овецъ; поэтому они не отказываются. Мы беремъ назадъ нашъ скотъ весною, и при этомъ армяне должны вернуть такое же число, какое получили.

Вопр. Но если число овецъ уменьшится отъ болѣзни?

Отв. Это дѣло армянъ. Они должны вернуть намъ тотъ скотъ, который мы имъ дали, или равное число; и они это знаютъ. Мы не можемъ нести потерь. Почему же они не могутъ взять ихъ на себя? Почти всѣ наши овцы отъ нихъ.

Выслушавъ цѣлый рядъ исторій объ ихъ набѣгахъ, убійствахъ, грабежахъ и пр. и пр., я опять спросилъ его:

«Можете ли вы, Мостиго, сообщить мнѣ еще что-нибудь о вашихъ смѣлыхъ дѣяніяхъ для того, чтобы я довелъ о нихъ до свѣдѣнія 12-ти державъ?» на что онъ далъ слѣдующій характерный отвѣтъ:

«Однажды волку сказали: разскажи намъ что-нибудь объ овцѣ, которую ты растерзалъ; а онъ отвѣтилъ: я съѣлъ тысячи овецъ, о какой изъ нихъ вы говорите? То же самое можно сказать о моихъ дѣлахъ. Еслибъ я говорилъ, а вы писали два дня подрядъ, все-таки многое еще оставалось бы недосказаннымъ».

Этотъ разбойникъ—курдъ, а курдамъ—имя легіонъ. Ex uno disce omnes. И тѣмъ не менѣе курды оказались самыми мягкими изъ всѣхъ преслѣдователей армянъ. Нуждаясь въ деньгахъ, этотъ человѣкъ грабилъ; жаждая чувственныхъ наслажденій, онъ подвергалъ позору женщинъ и дѣвушекъ; защищая свою до-бычу, онъ убивалъ мужчинъ и женщинъ и, дѣлая все это, онъ былъ вполнѣ увѣренъ въ своей безнаказанности до тѣхъ поръ, пока его жертвами были армяне. Въ такомъ случаѣ, невольно спрашиваешь, значитъ закона тамъ не существуетъ? Напротивъ, существуетъ и даже очень хорошій законъ, если бы только онъ примѣнялся; ибо стоило только Мостиго разграбить имперскій постъ и изнасиловать турецкую женщину — и онъ немедленно же былъ присужденъ къ смерти.

Поэтому законы, реформы и конституціи, будь они составлены самыми мудрыми и опытными законодателями и государственными людьми, не стоятъ той бумаги, на которой они написаны, пока примѣненіе ихъ будетъ ввѣрено туркамъ безъ всякаго контроля. Доказательствомъ является жизнь и дѣятельность турецкихъ чиновниковъ въ какой угодно періодъ послѣднихъ 50 лѣтъ.

Вотъ, напримѣръ, достойные подвиги энергическаго администратора, его прeвосходительства Гуссейна - паши, генералъ-бригадира его величества султана. Этотъ разсказъ можетъ выдержать самую строгую провѣрку. Начальствуя надъ

[стр. 28]

шайкой курдскихъ разбойниковъ, которая доходила въ нѣкоторыхъ случаяхъ до 2.000 человѣкъ, онъ постоянно тревожилъ мирныхъ жителей провинціи, грабя ихъ, муча, насилуя и убивая, такъ что одно его имя вызывало у всѣхъ чувство ужаса. Армяне Патнотца такъ много терпѣли отъ его беззаконій, что они покинули свою деревню и переселились въ Кара-Килиесе, гдѣ живетъ каймакамъ; тогда Гуссейнъ окружилъ значительной военной силой домъ епископа Каракилисскаго и заставилъ его отправить народъ обратно. Даже магометане были настолько возмущены его поступками, что мусульманскій учитель Патнотца, шейхъ Нари, жаловался на Гуссейна эрзерумскому вали (генералъ-губернатору).

Послѣ этого Гуссейнъ командировалъ своихъ людей, которые убили шейха Нари и такъ испугали его невѣсту, что она умерла. Во время одной изъ своихъ экспедицій онъ увелъ 2.600 овецъ, много лошадей, коровъ и проч., захватилъ 500 ф., сжегъ 9 селеній, убилъ 10 человѣкъ и отрѣзалъ правыя руки, носы и уши у другихъ 10 человѣкъ. Въ началѣ 1890 г. онъ увелъ 5 христіанскихъ дѣвушекъ изъ Патнотца, а въ сентябрѣ и октябрѣ того же года онъ собралъ съ населенья того же округа контрибуцію въ 300 ф. Ни за одно изъ этихъ преступленій онъ не подвергся даже суду. Въ декабрѣ 1890 г. онъ отправилъ своего брата, чтобы собрать еще денегъ, и это было сдѣлано посредствомъ разграбленія 21 селенія Аинтабскаго округа, въ результатѣ чего получилась сумма въ 350 ф. и 200 батмановъ масла (—3.000 ф.). Одинъ армянинъ Патнотца, по имени Хачо, не могъ или не хотѣлъ внести требуемой суммы; вслѣдствіе этого его домъ былъ разграбленъ, а жена и двое дѣтей были убиты. Въ теченіе всего этого времени доблестный Гуссейнъ-паша занималъ постъ и «исполнялъ обязанности» мушира или вице-губернатора.

Однажды онъ угналъ изъ Патнотца и Кизилкоха 1.000 овецъ и 7 паръ воловъ и продалъ ихъ одному купцу въ Эрзерумѣ; потомъ онъ захватилъ хорошую лошадь, принадлежавшую одному армянину изъ Кизилкоха, Мануку, и отправилъ ее въ подарокъ сыну эрзерумскаго судьи. Въ одну ночь къ концу февраля 1891 г. Гуссейнъ, его племянникъ Рассулъ и другіе ворвались въ домъ армянина Каспара для того, чтобы увести его красавицу-невѣстку. Но домашніе начали звать на помощь; тогда Гуссейнъ вынулъ револьверъ и убилъ молодую женщину. Эрзерумскому вали была подана просьба о привлеченіи Гуссейна къ отвѣтственности, но эта просьба была отклонена; послѣ этого Гуссейнъ былъ вызванъ въ Константинополь, гдѣ онъ встрѣтилъ сердечный пріемъ, получилъ орденъ отъ султана, былъ возведенъ въ санъ паши и назначенъ генералъ-бригадиромъ. Когда войска явились въ прошломъ году въ Мушъ и Сасунъ, Гуссейнъ былъ однимъ изъ героевъ и, по возстановленіи «порядка», онъ вернулся въ Патнотцъ съ нѣсколькими молодыми сасунскими дѣвушками, которыхъ онъ увелъ; теперь онъ пользуется благополучіемъ и уваженіемъ.

Безъ сомнѣнія существуютъ порученія, которыя могутъ быть ввѣрены такому господину, какъ Гуссейнъ-паша, или ему подобнымъ. Но можно ли имъ поручать управленіе христіанскимъ населеніемъ? Если мы предположимъ, что эрзерумскіе вали и другіе администраторы края были люди гораздо болѣе высокаго нравственнаго уровня, то какая же все-таки польза отъ ихъ благородства и прекрасныхъ намѣреній, если они позволяли Гуссейну грабить, раззорять, жечь и

[стр. 29]

убивать безнаказанно? Возможно ли порицать Гуссейна-пашу за его дѣла, когда за исполненіе ихъ онъ былъ отличень и вознагражденъ верховнымъ хранителемъ закона и порядка, главою правовѣрныхъ?

Не всѣ начальствующія лица обладаютъ такими же вкусами и такой же степенью мужества, какъ его превосходительство Гуссейнъ-паша. Другіе, и, безъ сомнѣнія, очень многіе, независимо отъ своихъ личныхъ склонностей, считаютъ нужнымъ изъ чувства служебнаго долга искать предлога для совершенія проступковъ, для которыхъ нельзя придумать никакого оправданія. Безумства, которыя они совершаютъ, въ поискахъ за этой тѣнью, казались бы невѣроятными, если бы они не были общеизвѣстны. Слѣдующій случай былъ разслѣдованъ и провѣренъ иностранными представителями въ Турціи. Весною 1893 года Гассибъ-паша, губернаторъ Муша, стремясь найти какое-нибудь доказательство недоброжелательности армянъ Авзута (Auzoot) и сосѣднихъ селеній, отправилъ туда полицейскаго капитана Решида-эффенди, чтобы произвести розыскъ относительно оружія. Решидъ отправился, произвелъ тщательное изслѣдованіе, усердно искалъ въ домахъ, на крышахъ и подъ землей, но тщетно. Нигдѣ не оказывалось огнестрѣльнаго оружія. Онъ вернулся и доложилъ, что поселяне строго соблюдаютъ законъ, воспрещающій имъ имѣть какое бы то ни было оружіе. Но Гассибъ-паша вышелъ изъ себя. «Какъ вы смѣете утверждать то, что по моимъ свѣдѣніямъ совершенная ложь?»—закричалъ онъ.—«Сейчасъ же ступайте назадъ и найдите оружіе. Не смѣйте возвращаться безъ него!» Полицейскій капитанъ снова отправился въ Авзутъ и перерылъ всѣ углы, т.-е. перевернулъ всѣ дома вверхъ дномъ, но все-таки ничего не нашелъ. Тогда онъ позвалъ сельскаго старосту и сказалъ: «Меня прислали, чтобъ отыскать спрятанное оружіе. Скажите мнѣ, гдѣ оно».—«Но у насъ нѣтъ никакого оружія».—«Оно должно быть гдѣ-нибудь».—«Увѣряю васъ, вы ошиблись».—Хорошо, теперь слушайте. Я долженъ найти здѣсь оружіе, есть ли оно у васъ или нѣтъ; я не могу вернуться безъ него. Если вы не дадите мнѣ какого-нибудь оружія, я долженъ буду расположиться въ вашей деревнѣ вмѣстѣ съ моими людьми». Это предвѣщало, конечно, грабежъ и разореніе. Староста былъ смущенъ. «Что же мнѣ дѣлать! — спросилъ онъ. У насъ нѣтъ оружія».—«Въ такомъ случаѣ ступайте и отыщите его, украдите, купите, но достаньте». Въ виду этого два или три лица были отправлены въ ближайшую курдскую деревню, гдѣ они купили три воза старыхъ кинжаловъ, кремневыхъ ружей и заржавленныхъ сабель, которые и были переданы Решиду.

Онъ вернулся съ ними ликующій къ мушскому губернатору. Гассибъ-паша, видя эту коллекцію, чрезвычайно обрадовался и сказалъ: «Вотъ видите, я былъ правъ. Я говорилъ вамъ, что тамъ было спрятано оружіе. Вы не искали его, какъ слѣдуетъ вначалѣ. Будьте впредь усерднѣе».

Верто Папакіанъ, житель селенья Калилъ-Чаушъ (Кнуссъ), разсказалъ слѣдующую исторію своихъ треволненій, бросающую свѣтъ на любопытныя черты турецкаго правосудія и армянской сельской жизни.

«Одинъ курдъ, поимени Джунди, пытался увести мою племянницу Назо, но мы отправили ее въ Эрзерумъ и тамъ выдали замужъ за одного армянина. Мы нерѣдко выдаемъ нашихъ дѣвушекъ замужъ еще дѣтьми, 11-ти–12-ти лѣтъ,

[стр. 30]

или одѣваемъ ихъ мальчиками, чтобы спасти отъ изнасилованья. Мужъ Назо былъ сынъ сельскаго священника въ Гертевѣ. Курды хотѣли отомстить мнѣ за то, что я спасъ, такимъ образомъ, дѣвушку. Джунди такъ избилъ моего брата, что онъ пролежалъ въ постели около 6 мѣсяцевъ; затѣмъ тотъ же курдъ со своими людьми увелъ мой скотъ, сжегъ мой хлѣбъ, солому и сѣно и окончательно раззорилъ насъ. Когда племянница пріѣхала однажды къ намъ въ гости, Джунди и его курды напали на нашъ домъ и увели ее. Мы жаловались всѣмъ властямъ и мѣстнымъ, и эрзерумскимъ. Когда они рѣшили, наконецъ, опросить племянницу, она родила ребенка отъ курда и стыдъ помѣшалъ ей вернуться. Она осталась магометанкой. Тогда мы купили для своей защиты ружье, такъ какъ въ то время не существовало закона запрещающаго имѣть оружіе. Въ 1893 г. мы продали ружье одному курду по имени Хаджи Дахо, но въ 1894 г. полиція явилась къ намъ и потребовала его. Мы сказали, что продали, и курдъ подтвердилъ наше заявленіе. Онъ даже показалъ полиціи ружье. Тѣмъ не менѣе меня съ братомъ арестовали и заставили насъ дать двухъ воловъ въ обмѣнъ на два ружья, которыя они забрали съ собой, какъ вещественное доказательство нашей вины; затѣмъ мы отправлены были въ эрзерумскую тюрьму. Намъ пришлось просидѣть тамъ долго и терпѣть большія страданія. По прошествіи 8-ми мѣсяцевъ мой братъ умеръ отъ дурнаго обращенія. Тогда мнѣ обѣщали свободу за большую взятку, которая должна была привести меня въ полную нищету. У меня не было выбора, и я отдалъ все, что у меня просили, оставшись съ семьей безъ всякихъ средствъ. И послѣ этого меня приговорили къ шестилѣтнему тюремному заключеніюъ».

Армянамъ строго отказываютъ въ какихъ бы то ни было формахъ правосудія. Одинъ тотъ фактъ, что армянинъ осмѣливается обращаться къ суду въ качествѣ жалобщика или преслѣдователя противъ курда или турка, всегда служитъ достаточнымъ основаніемъ для того, чтобы произошла метаморфоза, превращающая жалобщика въ отвѣтчика или преступника и обыкновенно приводящая его въ тюрьму. Въ такихъ случаяхъ тюрьма является не болѣе какъ переходной ступенью отъ сравнительнаго довольства къ полной нищетѣ; заключенныхъ дочиста обираютъ и затѣмъ выпускаютъ на всѣ четыре стороны. Но что представляетъ собою тюрьма, этого невозможно описать съ достаточной ясностью. Если представить себѣ соединеніе изъ старой Звѣздной палаты въ Англіи, испанской инквизиціи, китайскаго вертепа для куренья опіума, больницы для желтой лихорадки и одного изъ самыхъ мрачныхъ уголковъ дантовскаго ада, то это соединеніе будетъ подобіемъ турецкой тюрьмы. Грязь, вонь, болѣзни, безобразіе, мученія въ такихъ видахъ и размѣрахъ, которыхъ въ Европѣ не могутъ себѣ и представить,—вотъ характеристика ея внѣшнихъ чертъ; психологическую обстановку составляютъ: полное отчаяніе, бѣсовская дикая злоба, адское наслажденіе человѣческими страданіями, стоическое самопожертвованіе въ поддержаніи омерзительныхъ пороковъ, совершенное извращеніе нравственной природы, и все это воплощено въ уродливыхъ существахъ, человѣческій образъ которыхъ составляетъ оскорбленіе божества. Въ этихъ ужасныхъ темницахъ постоянно смѣшиваются вопли, вызванные утонченнымъ терзаніемъ съ криками противоестественныхъ наслажденій; грязныя пѣсни поются подъ аккомпаниментъ раздира-

[стр. 31]

ющихъ душу стоновъ; и въ то же время изъ тѣлъ, давно уже лишенныхъ жизненныхъ силъ, отлетаютъ души, неоплакиваемыя никѣмъ, кромѣ сырыхъ стѣнъ, на которыхъ пары невѣроятныхъ пораненій и страшныхъ болѣзней скопляются большими каплями и падаютъ по камнямъ на полъ поднимаясь оттуда въ видѣ испареній. По истинѣ это чудовищный кошмаръ, превращенный въ дѣйствительность.

Въ прошломъ мартѣ мѣсяцѣ я просилъ одного своего друга посѣтить политическихъ преступниковъ въ Битлисской тюрьмѣ и просить ихъ дать мнѣ краткое описаніе ихъ положенія. Четверо изъ заключенныхъ отвѣтили коллективнымъ письмомъ, которое производитъ потрясающее впечатлѣніе. Вотъ послѣднія страницы этого документа, помѣченнаго такъ:

«Битлисская тюрьма, адъ, 28 марта (9 апрѣля) 1895 г.

«Въ Битлисской тюрьмѣ 7 камеръ, изъ которыхъ каждая можетъ вмѣстить отъ 10 до 12 человѣкъ. Въ дѣйствительности въ нихъ. помѣщается отъ 20 до 30 чел. Санитарныхъ приспособленій совершенно не существуетъ. Отбросы и грязь, которымъ должно было лежать въ особомъ мѣстѣ, отведенномъ для этой цѣли, нагромождены въ камерѣ. Воду нельзя пить. Нерѣдко арестантовъ армянъ принуждаютъ пить воду изъ таза, въ которомъ мусульмане совершаютъ омовенія»...

Затѣмъ слѣдуетъ краткое, но поучительное описаніе тѣхъ мученій, которымъ подвергались товарищи писавшаго и отъ которыхъ многіе изъ нихъ умерли. Вотъ примѣръ: «Малкассъ Агаджаніанъ и Серопъ Малкассіанъ изъ Авзута (Мушъ) подвергались побоямъ до тѣхъ поръ, пока не потеряли сознанія. Перваго въ восьми мѣстахъ прожгли раскаленнымъ желѣзомъ, втораго — въ двѣнадцати». Другое насиліе, совершенное надъ Серопомъ, не можетъ быть даже названо. «Гагоръ Серапіонъ, изъ деревни Авзутъ, былъ битъ до потери сознанія; затѣмъ ему набросили на шею поясъ и потащили въ комнату заптія, гдѣ ему было наложено 16 клеймъ раскаленнымъ до-красна желѣзомъ». Описавъ другія мученія, которымъ онъ подвергся, наприм., выдергиваніе волосъ, продолжительное лишеніе пищи и питья при неподвижномъ стояніи на одномъ мѣстѣ, разсказчикъ передаетъ затѣмъ о такихъ пыткахъ, для которыхъ не существуетъ названія на англійскомъ языкѣ и о которыхъ цивилизованный народъ не можетъ слышать. Потомъ онъ продолжаетъ: «Сирко Макассіана, Гарабеда Леалкассіана и Изро Асдвадзадуріана изъ той же деревни жестоко избили и заставили неподвижно стоять въ теченіе долгаго времени. послѣ чего имъ вылили на голову содержаніе нѣкоторыхъ сосудовъ. Корки Мардаіанъ, изъ деревни Семоль, подвергся жестокому избіенію, у него вырвали волосы и заставили его простоять неподвижно въ теченіе 24 часовъ. Послѣ этого Мулазинъ-хаджи-али и тюремщикъ Абдулкадиръ заставили его подвергнуться т. н. Sheitantopy ¹), окончившейся смертью несчастной жертвы. Ему было 45 лѣтъ отъ роду. Мекитаръ Сафоріанъ и Катго Балобанъ изъ Какарлу (Буланикъ) подверглись такой же пыткѣ. Мекитару было только 15 лѣтъ, а Катго всего 13. Сохо Шарайна изъ Алваринджи (Мушъ) былъ

–––––––––––––––––––––

¹) Буквально значитъ „дьявольское кольцо". Руки туго связываются и ноги, также связанныя за большія пальцы, перетягиваются черезъ руки. Остальныя части Sheitantopy состоятъ изъ ужасной пытки и отвратительнаго преступленія.

[стр. 32]

отведенъ изъ Муша въ Битлисскую тюрьму въ кандалахъ. Въ Битлисѣ его жестоко избили и заставили находиться въ стоячемъ положеніи безъ пищи. Когда онъ падалъ въ обморокъ, его приводили въ сознаніе душами холодной воды и плетьми. Ему также рвали волосы и жгли тѣло раскаленнымъ желѣзомъ. Затѣмъ... (его подвергли мученіямъ, которыхъ нельзя описатъ)... Гамбартзума Байджіана, послѣ его ареста, держали въ теченіе трехъ дней подъ лучами палящаго солнца. Затѣмъ его перевели въ Семаль, гдѣ онъ и его товарищи были избиты и заперты въ церковь. Имъ не позволяли выходить даже для отправленія естественныхъ нуждъ и заставляли ихъ осквернять крестильныя купели и алтари... Гдѣ вы, христіанская Европа и Америка?»

Въ числѣ четырехъ лицъ, подписавшихъ это письмо, имѣется подпись одного очень уважаемаго и богобоязненнаго духовнаго лица ¹).

Я лично знакомъ съ множествомъ людей, прошедшихъ черезъ эти тюрьмы. Исторіи, которыя они разсказываютъ о своихъ испытаніяхъ такъ ужасны, что трудно было бы повѣрить имъ, еслибъ онѣ не были вполнѣ подтверждены страшнымъ зрѣлищемъ ихъ помраченнаго разсудка, изуродованныхъ тѣлъ, глубокихъ рубцовъ и чудовищныхъ увѣчій, которые не исчезнутъ, пока могила или коршуны не поглотятъ ихъ тѣлъ. Въ пыткахъ и насиліяхъ, изобрѣтаемыхъ турецкими тюремщиками и мѣстными властями, есть нѣчто до такой степени отвратительно-фантастическое и дико-чудовищное, что простой неприкрашенный отчетъ о нихъ представляется безумствованіемъ больного діавола. Но это такой предметъ, который невозможно изложить вполнѣ откровенно.

V.

Изъ того, что было уже сказано раньше, легко можно усмотрѣть, по какимъ основаніямъ люди попадаютъ въ турецкую тюрьму въ Арменіи. Для этого достаточно, чтобы они обладали деньгами, скотомъ, хлѣбомъ, землей, женой илн дочерью или, наконецъ, врагами. Мы возмущаемся, когда читаемъ о жестокостяхъ дикихъ курдовъ, совершающихъ набѣги на деревни, нападающихъ на дома, уводящихъ овецъ, захватывающихъ все имущество, которое можно унести, позорящихъ женщинъ и спокойно возвращающихся домой съ сознаніемъ, что они исполнили за этотъ день доброе дѣло. Мы называемъ это оскорбленіемъ цивилизаціи и, быть можетъ, эта квалификація правильна. Но какъ ни дурны эти дѣянія, они представляются самой милостью по сравненію съ турецкими пріемами дѣйствія, основанными на законѣ и ужасахъ тюрьмы. Человѣкъ, который по бѣдности или даже вслѣдствіе полной нищеты оказывается не въ силахъ заплатить воображаемыя недоимки по податямъ, который не желаетъ отдать заптіямъ въ видѣ «бакшиша» свою корову или буйвола, или умоляетъ ихъ пощадить честь его жены или дочери, попадаетъ въ одну изъ такихъ темницъ и ни-

–––––––––---––––

¹) Такъ какъ трое изъ подписавшихся находятся до сихъ поръ въ тюрьмѣ, то осторожность мѣшаетъ мнѣ сообщить ихъ имена, извѣстные однако Foreign Office.

[стр. 33]

когда не выходитъ оттуда не отмѣченный неизгладимымъ клеймомъ этого мѣста. Приведемъ для примѣра одинъ изъ обычныхъ, но отнюдь не самый возмутительный случай арестованія.

Молодой человѣкъ изъ деревни Авзутъ (округъ Муша) отправился въ Россію въ поискахъ за работой и нашелъ себѣ тамъ занятіе. Онъ женился, прожилъ въ Россіи нѣсколько лѣтъ и къ концу 1892 года онъ вернулся въ свою родную деревню. Полиція, узнавъ, что прибылъ «одинъ армянинъ, жившій въ Россіи», отправила въ Авзутъ четырехъ своихъ агентовъ подъ начальствомъ Исаака Чауша. Они пріѣхали въ деревню черезъ 2 часа послѣ захода солнца; трое остались стеречь домъ снаружи, а начальникъ вошелъ въ середину. Сейчасъ же послышались выстрѣлы, Исаакъ и молодой армянинъ лежали мертвые. Вслѣдствіе этого случая битлисскія власти отправили въ Авзутъ одного полковника заптіевъ для наблюденій затѣмъ, чтобы «правосудіе» было осуществлено, и его осуществили очень скоро. Полковникъ созвалъ всѣхъ жителей деревни, изъ которыхъ ни одинъ не былъ замѣшанъ въ это дѣло, и посадилъ ихъ въ тюрьму. Затѣмъ начальство изнасиловало всѣхъ дѣвушекъ и молодыхъ женщинъ въ Ав-зутѣ, послѣ чего были освобождены всѣ мужчины, кромѣ 20, отправленныхъ въ Битлисскую тюрьму. Нѣкоторые изъ нихъ тамъ умерли, а 10 другихъ были скоро выпущены. Наконецъ, рѣшено было обвинить молодого учителя Маркара изъ деревни Вазетенисъ въ убійствѣ Исаака Чауша, и такъ какъ противъ него не было доказательствъ, то другимъ арестантамъ приказано было давать показанія противъ него.

Армяне имѣютъ репутацію лжецовъ, но они, безъ сомнѣнія, не идутъ въ этомъ отношеніи такъ далеко, чтобы давать клятвенныя показанія противъ невиннаго человѣка, особенно если отъ этого зависитъ его жизнь; въ настоящемъ случаѣ они отказались совершить двойное преступленіе лжесвидѣтельства и убійства. Для того, чтобы принудить ихъ, были употреблены всевозможныя усилія: ихъ раздѣли и били плетьми, затѣмъ жгли раскаленнымъ желѣзомъ въ разныхъ частяхъ тѣла до тѣхъ поръ, пока они начали кричать отъ боли. Затѣмъ имъ не давали спать въ теченіе нѣсколькихъ ночей и потомъ опять мучили ихъ до тѣхъ поръ, пока они, корчась и дрожа отъ пытокъ, не обѣщали давать какія угодно показанія, лишь бы ихъ освободили отъ мученій. Тогда отъ ихъ имени былъ составленъ актъ, въ которомъ свидѣтельствовалось, что Маркаръ находился въ деревнѣ, когда туда прибылъ Исаакъ Чаушъ, который и былъ убитъ имъ въ присутствіи ихъ, свидѣтелей. Подъ этимъ документомъ они подписались. Въ это же время Маркара пытали въ другой части тюрьмы.

Когда началось разбирательство дѣла и былъ прочитанъ этотъ документъ, свидѣтели сняли одежду въ судѣ, показали страшные знаки, оставленные на ихъ тѣлѣ желѣзомъ и призывали Бога въ свидѣтели того, что показаніе, исторгнутое у нихъ невѣроятными пытками, ложно. Съ другой стороны Маркаръ заявилъ, что онъ не былъ въ деревнѣ Авзутъ въ ту ночь, когда произошло убійство. Но эти заявленія не были приняты во вниманіе; Маркаръ былъ повѣшенъ въ прошломъ году, а «свидѣтели» приговорены къ заключенію въ крѣпостяхъ на разные сроки. Нѣкоторыя изъ женщинъ, изнасилованныхъ заптіями, умерли вслѣдствіе обращенія, которому онѣ подверглись.

[стр. 34]

Всѣ свѣдѣнія о тюрьмахъ Арменіи, турецкія, курдскія и христіанскія, согласуются въ главныхъ чертахъ. Я недавно пригласилъ къ себѣ одного очень почтеннаго армянина, человѣка хорошо воспитаннаго и нѣкогда состоятельнаго; онъ побывалъ въ нѣсколькихъ тюрьмахъ, куда его заключили изъ желанія овладѣть его имуществомъ. Я спросилъ его относительно обращенія съ заключенными и онъ сказалъ мнѣ слѣдующее:

«Армяне очень часто подвергаются пыткамъ; но многое зависитъ отъ мѣстныхъ условій. Нѣкоторыя тюрьмы крайне плохи и извѣстны по ужаснымъ фактамъ, совершающимся въ ихъ стѣнахъ; другія не такъ отвратительны. Эрзерумская тюрьма, наприм., далеко не такъ плоха, какъ Битлисская, хотя и тамъ пытки примѣняются иногда самымъ безчеловѣчнымъ образомъ. Я полагаю, причина этого различія заключается въ томъ, что иностранные консулы въ Эрзерумѣ, почти всегда могутъ имѣть свѣдѣнія о томъ, что происходитъ въ мѣстной тюрьмѣ, и власти, зная это, воздерживаются отъ крайнихь жестокостей.

Вопр. Въ Эрзерумѣ не примѣняются пытки?

Отв. Иногда примѣняются, но далеко не такъ часто, какъ въ другихъ мѣстахъ. Я видѣлъ тамъ «стоячій ящикъ» и знаю, что его употребляли нѣсколько времени тому назадъ, но я думаю, что имъ пользуются не часто и во всякомъ случаѣ далеко не такъ часто, какъ въ Битлисѣ.

Вопр. Что это такое «стоячій ящикъ?»

Отв. Это—небольшой шкапъ, какъ разъ такого размѣра, чтобы въ немъ могъ помѣститься только одинъ человѣкъ — по виду этотъ ящикъ напоминаетъ караулку. Заключенный въ нее не можетъ ни сѣсть, ни прислониться, ни двигаться.

Вопр. Конечно, онъ можетъ прислониться къ стѣнкамъ?

Отв. Нѣтъ, потому что на стѣнкахъ торчатъ острые желѣзные гвозди, а на полу оставлено только мѣсто, необходимое для двухъ ногъ. Заключеннаго держатъ въ такомъ ящикѣ 24, 36, 48 часовъ, словомъ сколько придется; иногда даже дольше указанныхъ выше сроковъ. При этомъ на стражѣ всегда стоятъ два заптія, которые слѣдятъ за тѣмъ, чтобы операціи производились должнымъ образомъ. Человѣкъ, подвергшійся этой пыткѣ, не получаетъ никакой пищи и питья, и ему не позволяютъ даже выходить изъ ящика для отправленія есте-ственныхъ надобностей. Это ужасная пытка. Она была примѣнена къ учителю Маркару и къ нѣкоторымъ моимъ друзьямъ и знакомымъ. Ей подверглись: слуга Дамадіана, Сохо Шаропанъ, а также Агопъ Серопіанъ изъ Авзута, Сирко Ми-нассіанъ, Карапетъ Молкассіанъ, Корки Мардойанъ изъ Коссельди (Буланикъ), и многіе другіе. Но эта пытка не самая жестокая. Пытка Шейтантопи, составляющая вмѣстѣ съ тѣмъ насиліе...

Да, я знаю все, относящееся къ ней. Армяне, приведенные изъ Муша въ тюрьму Гассанкалэ (многіе изъ нихъ виноваты только въ томъ, что давали показанія передъ комиссіей, допрашивавшей ихъ относительно избіенія въ Сасунѣ), являются жертвами самыхъ возмутительныхъ преступленій. Чиновники, совершающіе надъ ними насиліе, многочисленны, и ихъ имена хорошо извѣстны; у меня подробно записаны ихъ фамиліи и адресы, и я могу сослаться на множество свидѣтелей въ подтвержденіе приведеннаго мною обвиненія. Эти негодяи

[стр. 35]

большею частью заптіи. Я видѣлъ нѣкоторыхъ изъ нихъ и говорилъ съ ними, и они почти не старались скрыть страшные факты. Тюремщики богатѣютъ благодаря деньгамъ, которыя они вымогаютъ отъ заключенныхъ. Тюремщикъ въ Битлисѣ, Абдулкадеръ, котораго можно назвать человѣкомъ только потому, что онъ, нужно полагать, созданіе Божіе, получаетъ этимъ путемъ огромныя суммы. Недавно онъ истратилъ на свой домъ 500 ф. и, говорятъ, два или три турецкихъ купца ведутъ торговлю на его деньги, между тѣмъ онъ получаетъ всего 50 шиллинговъ въ мѣсяцъ жалованья. Эти деньги получаются въ видѣ взятокъ не за какую-нибудь услугу заключеннымъ, а исключительно за освобожденіе ихъ отъ пытки, предпринятой единственно въ цѣляхъ вымогательства.

Слѣдующій случай можетъ дать понятіе о характерѣ той помощи, за которую приходится такъ дорого платить. Около 5 мѣсяцевъ назадъ 3 человѣка изъ деревни Кртабазъ были арестованы и заключены въ тюрьму ¹). То, что они были освобождены безъ суда черезъ 10 недѣль, служитъ достаточнымъ доказательствомъ ихъ невинности. Ихъ заключили въ тюрьму Ганссанкалэ. Помѣщеніе, въ которомъ ихъ заперли, было переполнено. Понятіе переполненія означаетъ не одно и то же въ Арменіи и въ Европѣ. Армяне, о которыхъ идетъ рѣчь, за недостаткомъ мѣста не имѣли возможности даже лечь. Нѣсколько курдовъ, помѣщавшихся въ той же камерѣ, пользовались особыми привилегіями, но и имъ было предоставлено пространство всего въ 2 1/2 фута. Въ углу камеры дыра, продѣланная въ стѣнѣ, замѣняла отхожее мѣсто, и упомянутымъ тремъ армянамъ сказали, что они должны стоять около этой дыры и могутъ опираться о стѣну, чтобы спать.

Они находились въ такомъ положеніи въ теченіе 15 сутокъ подрядъ. Вонь, грязь, обиліе насѣкомыхъ превосходили всякое воображеніе. Черезъ 15 дней, рискуя уморить себя отъ голода, они отдали часть своей пищи нѣкоторымъ курдамъ, которые взамѣнъ того позволили имъ занять ихъ мѣста въ теченіе дня. Это было немного, потому что курды сами имѣли въ своемъ распоряженіи всего 2½ фута; но все-таки армяне получили нѣкоторое облегченіе. Но курды были жестоко наказаны за свою услугу или предпріятіе: ихъ порція хлѣба была сокращена и они были закованы въ кандалы на нѣсколько дней. Люди, которымъ курды помогли такимъ образомъ и которые обязаны имъ жизнью, были старѣйшины деревни, ни въ чемъ неповинные: черезъ нѣсколько недѣль ихъ выпустили, потому что «они не сдѣлали ничего дурного».

И тѣмъ не менѣе турокъ, говорятъ, истинный джентльменъ, между тѣмъ армяне лжецы и воры. Имѣя въ виду, какъ много зависитъ отъ терминовъ, можно допустить, что это мнѣніе справедливо въ какомъ-нибудь отношеніи. Но джентльменъ не будетъ убивать безчеловѣчнымъ способомъ кошку или собаку, которыя ему не нужны. Развѣ въ такомъ случаѣ нельзя требовать, чтобы оттоманскій джентльменъ убивалъ своихъ армянъ, не подвергая ихъ мученіямъ? Развѣ не было бы дѣломъ человѣколюбія со стороны послѣдняго либеральнаго министерства устроить такъ, чтобы армянъ съ ихъ женами и дѣтьми убивали безъ мученій. Хлороформъ, синильная кислота или электричество, конечно, со-

–––----------–––––

¹) Ихъ имена Веретъ, Мартиросъ, Теръ Каспаріанъ и Гульбегъ.

[стр. 36]

ставили бы улучшенія по сравненію съ «Шейтантопи», «стоячимъ ящикомъ» или раскаленнымъ желѣзомъ, и армяне и ихъ друзья имѣли бы основаніе благодарить насъ за что-нибудь. Эта мысль, правда, не вполнѣ христіанская, но, безъ сомнѣнія, она относительно гуманна. Что бы ни думали объ этомъ предложеніи въ теоріи, на практикѣ немногіе, въ положеніи армянъ, задумались бы предоставить своимъ сестрамъ, женамъ и сыновьямъ возможность положить конецъ страданіямъ.

«Армяне могли бы улучшить свое положеніе, если бы они дѣйствительно хотѣли этого», сказалъ мнѣ недавно одинъ англичанинъ съ серьезнымъ и убѣжденнымъ видомъ; имъ стоитъ только перейти въ магометанство. Безъ сомнѣнія, Богъ не накажетъ ихъ за это». Это, конечно, вѣрно, что съ того момента, какъ они приняли бы Исламъ, ихъ мученія прекратились бы, и что теперь, являясь по своимъ страданіямъ мучениками, они не получаютъ мученическаго вѣнца и считаются презрѣнными «преступниками». Многіе, силы которыхъ были слабы, нарушили свое внутреннее убѣжденіе и отказались отъ вѣры, другіе готовятся сдѣлать то же самое. Нѣкоторые изъ тѣхъ, съ которыми мнѣ приходилось говорить, спрашивали меня, посовѣтую ли я имъ спасти свои семьи отъ позора и смерти, признавъ, что существуетъ единый Богъ и пророкъ его Магометъ. Я отвѣчалъ выраженіемъ надежды, которую я питаю только отчасти, что христіанская Европа во-время придетъ имъ на помощь и избавитъ ихъ отъ необходимости выбирать между такими альтернативами. Одно несомнѣнно, — если они перейдутъ въ магометанство, то должны сдѣлать не только наружно. Отступленія быть не можетъ, потому что жестокая смерть въ самой жестокой формѣ явилась бы наказаніемъ за отступничество. Слѣдующая исторія можетъ показать, какой соблазнъ представляется для армянъ въ отношеніи религіи. Этотъ разсказъ, кромѣ того, поучителенъ и въ другихъ отношеніяхъ.

Меликъ Ага былъ вліятельнымъ и благороднымъ армяниномъ деревни Абра (округъ Буланикъ); Богъ благословилъ его сыновьями и внучатами, рогатымъ скотомъ, овцами, землей, хлѣбомъ и кормомъ. Это былъ своего рода армянскій Іовъ въ небольшомъ размѣрѣ. Благородный магометанинъ той же деревни Кіамиль Шейхъ, завидуя его богатствамъ, пожелалъ овладѣть ими и, если бы это ему не удалось, то уничтожить ихъ и ихъ владѣльца. Съ этой цѣлью онъ сжегъ сѣно и хлѣбъ Мелика; потомъ люди Шейха пришли и увели 8 лошадей его, умертвивъ 150 овецъ и оставивъ ихъ трупы на гніеніе тамъ, гдѣ они были убиты. Эта потеря была очень велика для страны, населенье которой всегда бѣдствуетъ и часто голодаетъ. Поэтому Меликъ отправился въ Конъ, гдѣ живетъ каймакамъ, и просилъ защиты закона. Пока онъ находился въ Конѣ, а его сынъ былъ на работѣ, люди Шейха, постоянно находившіеся на сторожѣ, ворвались въ домъ, убили двухъ дѣтей старшаго сына Мелика и увели его жену, которая была въ послѣднемъ періодѣ беременности. Меликъ Ага, услышавъ объ этомъ несчастіи, отправился въ Эрзерумъ, чтобы передать это дѣло властямъ вилайета. Результатомъ его жалобы было то, что Селимъ паша отправился для разслѣдованія этого дѣла и возвращенія женщины; дѣтей, конечно, нельзя уже было воскресить, и убійца остался безнаказаннымъ. Похититель отказался возвратить молодую женщину, говоря, что она публично заявитъ о своемъ переходѣ въ

[стр. 37]

магометанство. Тогда паша, обратившись къ Мелику, спросилъ: «Что вы скажете или сдѣлаете, если ваша невѣста публично признаетъ Исламъ?» — «Я скажу, что мы тоже сдѣлаемся магометанами, чтобъ у насъ не отнимали нашихъ женъ и дочерей».

Тогда привели женщину; но Меликъ, видя, что она окружена шейхами и боится говорить правду, сказалъ пашѣ: «Она больна; черезъ пѣсколько дней она будетъ матерью. Оставьте ее въ покоѣ до тѣхъ поръ и помѣстите пока въ какомъ вамъ угодно турецкомъ домѣ въ Эрзерумѣ. Черезъ двѣ недѣли мы спросимъ ее, что она можетъ сказать». Всѣ согласились на это, и паша уѣхалъ. Черезъ 3 дня мужъ этой женщины (старшій сынъ Мелика) былъ убитъ слугами Кіамиля среди бѣла дня. Даже турецкое семейство, въ которомъ жила женщина, было охвачено ужасомъ и просило шейховъ взять ее, такъ какъ оно не желаетъ имѣть никакого отношенія къ этому дѣлу.

Вскорѣ послѣ этого второй сынъ Мелика, Мкиртичъ, застрѣлилъ въ полѣ двухъ шейховъ. Это былъ очень дурной нехристіанскій поступокъ; подобные случаи даютъ поводъ честнымъ людямъ въ Европѣ жаловаться на мстительность армянъ. Мы знаемъ, что Мкиртичу слѣдовало пригласить шейховъ къ обѣду или по крайней мѣрѣ, оставить ихъ въ покоѣ; хотя существуютъ высокообразованные европейцы, даже служители христіанской церкви, лично мнѣ извѣстные, которые говорятъ: Да будетъ благословенъ Богъ за всякій инстинктъ,возмущающійся противъ такого порядка, при которомъ скотъ переживаетъ человѣка. Какъ бы то ни было Мкиртичъ и его младшій братъ, сознавая, что они и ихъ родичи погибли, скрылись въ домѣ Муссабея и объявили себя магометанами. Затѣмъ они отправили посланнаго къ своему отцу, чтобъ объявить ему, какъ они поступили, и посовѣтовать ему поступить такъ же; и онъ послушался ихъ совѣта. Муллѣ было поручено преподавать новообращенной семьѣ догматы Ислама и научить ее магометанскому богослуженію, и случилось такъ, что мулла оказался бывшій старый слуга Мелика, который гораздо больше былъ склоненъ принять христіанство, чѣмъ его хозяинъ признать ученіе Корана. Меликъ, обсудивъ планъ дѣйствій съ дружески расположеннымъ къ нему муллой, отправилъ свою овдовѣвшую дочь со взрослой дѣвочкой и тремя мальчиками въ Россію. Когда они были уже не-далеко отъ границы, въ Гора-Гедукѣ, курды напали на нихъ и хотѣли отнять дѣвочку. Но она крѣпко держалась за мать и отказалась сдѣлаться жертвой гнусныхъ желаній этихъ дикарей. Тогда курды застрѣлили ее. Мать схватила трупъ дочери на спину и отнесла его въ деревню Гайраванкъ, въ трехъ миляхъ отъ Кагнемана, гдѣ убитая дѣвочка и была похоронена отцомъ Рафаиломъ. Черезъ нѣкоторое время самъ Меликъ и остальные члены его семьи убѣжали въ Россію, покинувъ домъ, земли, кормъ, хлѣбъ, скотъ и пр. и захвативъ съ собой только немного денегъ, которые курды отняли у нихъ на пути. Но Меликъ благодарилъ Бога за то, что ему удалось спасти свою жизнь ¹).

-------–––––––---–

¹) Мулла отправился въ знаменитый армянскій монастырь въ Эчміадзинѣ и принялъ христіанство.

[стр. 38]

VІ.

У армянъ все больше и больше укрѣпляется убѣжденіе, что жизнь — это единственная божеская или человѣческая милость, за которую имъ придется исповѣдывать чувство благодарности. Правда, ихъ не разъ утѣшали надеждой, и съ этимъ утѣшеніемъ выступали даже мы, которые съ самаго начала помѣшали Россіи придти армянамъ на помощь и дать имъ хорошее управленіе и вмѣстѣ съ тѣмъ предоставили Турціи полную возможность устроить въ пяти провинціяхъ новую Дагомею. Дѣйствительно, иногда непроницаемый мракъ является только провозвѣстникомъ скораго разсвѣта; но для этихъ существъ жизнь — вѣчная тьма неизвѣданныхъ вертеповъ. Армяне —христіане и они обращаютъ свои взоры къ Богу, зная, что имъ нельзя надѣяться ни на кого другого.

Не легко армянину перейти границу и вступить въ предѣлы Россіи, если у него имѣется золотая или серебряная монета или какая-нибудь одежда; не легко также женщинѣ покинуть страну, не подвергшись сначала позору, одно упоминаніе о которомъ заставляетъ кровь кипѣть отъ стыда и негодованія. «Да, но эти вещи не чувствуются армянами съ такой остротой, какъ онѣ чувствовались бы европейцами», сказала мнѣ на-дняхъ одна англійская дама.— Можетъ быть, но я говорилъ съ сотнями и сотнями армянскихъ женщинъ и не замѣтилъ подтвержденья этихъ словъ. Какіе бы пороки не приписывались армянкамъ, цѣломудріе должно считаться одной изъ ихъ главнѣйшихъ добродѣтелей. Онѣ доводятъ ее до невѣроятной крайности. Во многихъ мѣстностяхъ армянки даже не разговариваютъ съ чужимъ мужчиной иначе, какъ въ присутствіи мужа. Она даже не вступаетъ въ разговоры съ родственниками — мужчинами, и чистота ея и въ трущобахъ Эрзерума, и въ долинахъ Сасуна стоитъ внѣ всякаго подозрѣнія. И тѣмъ не менѣе женщины подвергаются постояннымъ оскорбленіямъ грубыхъ курдовъ и гнусныхъ турокъ, получая иногда освобожденіе только благодаря смерти. Но трудность выселенія изъ Турціи съ деньгами, одеждой или женщинами яснѣе обнаружится на нѣсколькихъ конкретныхъ примѣрахъ. Не то, чтобы турки имѣли что-нибудь противъ ухода армянъ; напротивъ (и это служитъ лучшимъ доказательствомъ существованія плана истребленія), они прямо выпроваживаютъ ихъ за границу и потомъ упорно отказываются пускать ихъ обратно.

Сара Гаройанъ, спрошенный о причинахъ, по которымъ онъ и его семья въ 10 человѣкъ эмигрировали изъ Деревни Кетеръ (Байазетскій сандажъ), сообщилъ слѣдующее:

«Мы не могли оставаться, потому что Резекамъ-бей, сынъ Джіафора-ага и его люди обращались съ нами какъ съ вьючнымъ скотомъ, и мы не могли жаловаться на нихъ, потому что они принадлежатъ къ гамидіэ. Я эмигрировалъ къ концу прошлаго года, Резекамъ явился съ своими людьми и зашелъ какъ будто въ военное время въ дома армянъ, изгнавъ ихъ самихъ. Только семи семьямъ позволили оставаться. Остальныя, не зная куда дѣваться, пріютились въ церкви. Намъ пришлось кормить курдовъ въ теченіе трехъ мѣсяцевъ, отдавать имъ нашъ хлѣбъ, овецъ и пр. и держать скотъ на пастбищѣ. Мы должны

[стр. 39]

были служить нѣкоторымъ изъ нихъ въ качествѣ вьючныхъ животныхъ ¹). Самъ Резекамъ еженедѣльно посѣщалъ деревню Каракилиссе и взималъ въ видѣ контрибуціи 10 турецкихъ фунтовъ, не считая корма, ягнятъ и пр., которые получали его люди. Наконецъ, будучи не въ силахъ нести больше это бремя, мы обратились съ жалобой къ властямъ. Онѣ прогнали насъ. Тогда одинъ курдъ, по имени Газазъ Тимеръ, приказалъ намъ подписать документъ, въ которомъ говорилось, что мы благоденствуемъ и чувствуемъ себя счастливыми. Этотъ документъ долженъ былъ быть отправленъ въ Константинополь, такъ какъ названный курдъ желалъ получить мѣсто юзбаши гамидіэ. Никто не подписалъ бумаги, и Тимеръ такъ разсердился на это, что убилъ Авака и его брата. Черезъ 5 мѣсяцевъ онъ убилъ Микасса, сына Кре, изъ деревни Манкассаръ. Когда наступила прошлая зима, Резекамъ-бей арестовалъ нашего сосѣда Саркисса, сына Саха; онъ погружалъ ему голову въ холодную воду и затѣмъ, давъ ей высохнуть, облилъ керосиномъ и зажегъ его волоса. Потомъ онъ пытался изнасиливать сестру Саркисса, Сару, но ее во время спрятали. Слуга Резекама, Кето, обезчестилъ жену Мурада, а черезъ нѣсколько дней, явившись въ домъ одного изъ жителей той же деревни, Авраама, приказалъ ему отправиться на работу къ Резекамъ-бею. Жена Авраама, которая должна была скоро родить, просила, чтобъ ея мужу позволено было остаться дома, но Кето ударилъ ее въ животъ и она родила черезъ часъ мертваго ребенка. Нѣтъ, мы не могли бы жить тамъ, даже еслибъ мы были животными, а не христіанами».

Мкиртичъ Мегайанъ, 35 лѣтъ, изъ деревни Купечеранъ (Байазетскій санджакъ) заявилъ: «Я эмигрировалъ въ 1894 г., потому что Аира-паша явился съ 40 курдскими семьями, разрушилъ нашу церковь и забралъ все, что у насъ было». Такая же исторія съ нѣкоторыми варіаціями сообщается изъ каждаго санджака, почти изъ каждой деревни въ 5 армянскихъ провинціяхъ. Петросъ Коздіанъ, 55 лѣтъ отъ роду, изъ деревни Арогъ (Ванскій санджакъ), показалъ слѣдующее:

«Я покинулъ родную деревню и страну съ своей семьей въ августѣ прошлаго (1894) года, потому что насъ выгнали курды, находившіеся подъ командой Три, сына Гало, котораго подстрекали къ этому турецкія власти. Онъ прежде всего явился и изнасиловалъ трехъ дѣвушекъ и трехъ молодыхъ замужнихъ женщинъ, которыхъ онъ увелъ, несмотря на ихъ крики и мольбы. Три армянина пытались защитить несчастныхъ женщинъ, которыя умоляли отнять ихъ у злодѣевъ. Но курды убили ихъ на мѣстѣ. Ихъ имена были Саркиссъ, Кячо и Кеворкъ. На другой день Три со своими людьми угналъ деревенскихъ овецъ. Мы жаловались ванскому губернатору, но онъ сказалъ, что не можетъ вмѣшаться въ это дѣло. Черезъ 10 дней курды снова явились и захватили съ собой нашу пшеницу, ячмень и скотъ и сожгли кормъ, который не могли взять. Затѣмъ они разрушили алтарь въ нашей церкви, надѣясь найти подъ нимъ золото и серебро. Мы снова просили властей защитить насъ, но намъ сказали: «мы перебьемъ васъ какъ овецъ, если вы еще разъ осмѣлитесь придти съ жалобой на добрыхъ магометанъ». Тогда мы взяли съ собой, что могли, и направились въ Россію. Когда мы достигли Сокака, на насъ напали шесть вооруженныхъ

-------------------

¹) Это не рѣдкое явленіе въ Арменіи.

[стр. 40]

курдовъ; они отняли у насъ все, что у насъ было, такъ что мы перешли черезъ границу имѣя на себѣ только одежду».

Саркиссъ Мартиросіанъ изъ деревни Учкилиссе (Алашкертскій санджакъ), сказалъ:

«Я эмигрировалъ со своей семьей, состоящей изъ пяти человѣкъ, потому что не могъ больше жить тамъ. Курды явились къ намъ, сожгли весь мой кормъ и другіе продукты, которыхъ у меня было очень много. Затѣмъ они угнали 100 деревенскихъ коровъ, 50 воловъ и 300 овецъ. Мы не могли больше платить пошлинъ и, боясь пытокъ со стороны заптіевъ, а также голода, мы рѣшили уйти. Въ Кіатуккѣ курды отняли у насъ все, что мы имѣли, и отправили насъ черезъ границу».

Овэ Овьянцъ изъ деревни Лизъ (Булакинскій санджакъ) показалъ слѣдующее:

«Я эмигрировалъ со своей семьей, состоящей изъ восьми человѣкъ, потому что насъ прогнали курды, находившіеся подъ командой Терпой-Неато, который дѣйствовалъ съ согласія султанскихъ властей. Онъ явился въ нашу деревню и захватилъ три упряжи воловъ, 70 овецъ и 2 муловъ. Черезъ мѣсяцъ они угнали еще 70 овецъ и 2 муловъ, а впослѣдствіи еще 17 моихъ овецъ. Насъ было 250 армянскихъ семействъ, но мы ничего не могли сдѣлать противъ шайки курдовъ, потому что не имѣли огнестрѣльнаго оружія. Однажды ночью они выломали мою дверь и унесли съ собою одежду и украшенія женщинъ и увели 2 коровъ. Модего Тило, видя, что одинъ изъ нашихъ сосѣдей имѣетъ красивую дочь, увелъ ее и заставилъ перейти въ магометанство. Отецъ дѣвушки жаловался битлисскому вали, который приказалъ копскому каймакаму наказать плетьми жалобщика и посадить его на 7 дней въ тюрьму. Это было исполнено, и когда его освободили, то предупредили, что онъ будетъ замученъ до смерти, если еще разъ явится съ жалобой. Моя семья вмѣстѣ съ четырьмя другими переселилась тогда въ Россію. Въ Акадзинѣ курды напали иа насъ и отняли все, что у насъ было».

Качо Карапетіанъ изъ деревни Кіавурми (Кнусскій санджакъ) заявилъ слѣдующее:

"Мнѣ сорокъ пять лѣтъ. Причина, по которой я эмигрировалъ съ своей семьей заключается въ томъ, что турецкія власти дозволили курдамъ подъ начальствомъ Кіасо ограбить меня, послѣ чего турецкіе заптіи явились ко мнѣ и потребовали податей, которыхъ я не могъ уплатить. Начальникъ заптіевъ сказалъ: «у васъ нѣтъ денегъ, но есть красивая жена, отдайте мнѣ ее и я вамъ выдамъ росписку въ полученіи налоговъ». «Я устроилъ такъ, что моя жена скрылась въ другомъ домѣ, и когда турецкій чиновникъ увидѣлъ, что онъ не можетъ ее обезчестить, онъ наказалъ меня. Сначала на меня лили холодную воду, потомъ лицо растирали навозомъ и грязью и, наконецъ, надѣли на шею ремень. Потомъ меня таскали по всей деревнѣ; когда это окончилось, то у меня отняли вола, который составлялъ все мое имущество, и еслибъ не этотъ волъ, они лишили бы меня жизни. Послѣ этого я бѣжалъ со своей семьей; у насъ было всего два турецкихъ фунта денегъ, но солдаты остановили насъ и отняли эти деньги, такъ что мы ступили въ Россію не имѣя при себѣ рѣшительно ничего».

[стр. 41]

Планъ истребленія, очевидно, дѣйствуетъ регулярно и хорошо. Христіанское населеніе истребляется, деревни переходятъ въ другія руки почти такъ же быстро, какъ мѣняются декораціи въ комической оперѣ и вмѣстѣ съ тѣмъ исходъ въ Россію и погребальное шествіе на кладбище возрастаютъ. Здѣсь не мѣсто давать списокъ деревень, перешедшихъ въ магометанство, но одинъ типическій примѣръ можетъ составить себѣ представленіе о томъ процессѣ, который теперь совершается. Въ провинціи Алашкердъ, граничащей съ Россіей, существуетъ пять деревень на востокъ отъ Каракилиссе, именно: Кедръ (или Кетеръ), Мангосаръ, Джаджанъ, Зиро и Кубкеранъ. Эйубъ-паша послалъ своихъ сыновей чтобы занять эти деревни. Они — курды изъ племени Залаили и всѣ состоятъ офицерами гамидіэ. Генералъ Эйубъ имѣетъ трехъ сыновей — Ресго-бея, Канидъ-бея и Юсуфъ-бея, и эти доблестные офйцеры со своими солдатами выступили прошлою весной и заняли названныя деревни. Тамъ было въ то время около 400 армянскихъ домовъ т.-е. приблизительно около 3000 жителей христіанъ. Теперь въ этой мѣстности не осталось ни одного. Только одинъ изъ прежнихъ жителей по имени Аведисъ-Аса остался въ странѣ, но и онъ живетъ въ другой деревнѣ, Юнджану. Онъ былъ богатымъ человѣкомъ, когда явились курды; теперь онъ нищій. Армяне были совершенно изгнаны въ теченіе нѣсколькихъ мѣсяцевъ при помощи такихъ мѣръ, которыя должны быть отнесены къ категоріи сильно дѣйствующихъ средствъ. Вотъ примѣръ: однажды курды встрѣтили Маркара, сына Гуго, возшаго изъ поля домой свой хлѣбъ. Они потребовали, чтобы онъ далъ имъ свою арбу, но онъ отвѣчалъ, что онъ теперь занятъ, какъ они сами видятъ это, по позднѣе можетъ исполнить ихъ желаніе. Они убили его на мѣстѣ за непослушаніе и бросили его тѣло на повозку. Тридцать поселянъ отправились со своими дѣтьми въ Каракилиссе, чтобы жаловаться каймакаму. Послѣдній заставилъ ихъ прождать на открытомъ воздухѣ одиннадцать дней; затѣмъ, выслушавъ ихъ, сказалъ имъ, чтобы они отправлялись въ Россію.

Въ Битлисскомъ вилайетѣ (Буланикская каза и Мушскій санджакъ) находится деревня по имени Хачъ, что значитъ въ переводѣ деревня креста. Теперь это — деревня полумѣсяца. Средства, при помощи которыхъ была произведена эта внезапная перемѣна, были тѣ же, какія описаны выше. Магометъ Эминъ привелъ шайку курдовъ (изъ племенъ Джидракли и Каспакли) и занялъ деревню, т.-е. взялъ ее штурмомъ, и, по ихъ собственному живописному выраженію. «сѣлъ въ ней». Къ счастью, она расположена всего въ разстояціи пяти миль отъ мѣста жительства турецкаго вице-губернатора; но къ несчастью для населенія, онъ отказался двинуть пальцемъ, и всѣ жители были изгнаны, какъ бараны.

Послѣ этого побѣдители принялись грабить сосѣднія деревни и въ особенности Пиранъ, расположенный на разстояніи одной мили. Эти деревни также перешли бы къ магометанамъ, если бы у одного изъ деревенскимъ старшинъ не явилась счастливая идея — предложить одному курду поселиться со своими льдьми въ Пиранѣ; онъ получилъ двадцать пахатныхъ полей, 10 луговъ и большой двухъ-этажный домъ, который былъ выстроенъ спеціально для него архитекторомъ изъ Битлиса; за это этотъ курдъ взялся защищать армянъ отъ Магомета Эмина и его веселыхъ молодцовъ.

[стр. 42]

Когда я уѣзжалъ изъ Арменіи, триста шесть наиболѣе видныхъ представителей населенія Кнусскаго округа подали мнѣ за своею подписью петицію, которую они просили передать «гуманному и благородному народу Англіи». Въ этомъ документѣ они справедливо говорятъ:

«Мы торжественно увѣряемъ васъ, что рѣзня бывшая въ Сасунѣ составляетъ только каплю въ томъ океанѣ армянской крови, которая постепенно и безмолвно проливается во всей имперіи послѣ русско-турецкой войны. Годъ за годомъ, мѣсяцъ за мѣсяцемъ, день за днемъ невинныхъ людей, не исключая женщинъ и дѣтей застрѣливаютъ, закалываютъ и убиваютъ въ ихъ домахъ и на поляхъ пытаютъ варварскими способами въ грязныхъ тюрьмахъ или обрекаютъ на гибель въ изгнаніи подъ палящимъ солнцемъ Аравіи. Въ то время, какъ разыгрывалась эта длинная и страшная трагедія, не раздалось ни одного голоса во имя милосердія и не протянулась ни одна рука, чтобы помочь намъ. Эта трагедія продолжается до сихъ поръ, но теперь она вступила уже въ свою заключительную фазу, и армянскій народъ находится при послѣднемъ издыханіи. Неужели европейское сочувствіе должно выразиться только въ формѣ креста на нашихъ могилахъ?»

Ученицы Армянской школы въ Мушѣ.

[стр. 43]

VII.

Я получилъ также два трогательныхъ воззванія отъ женщинъ Арменіи скрѣпленныхъ ихъ подписями и обращенныхъ къ ихъ сестрамъ въ Англіи. То, чего онѣ просятъ, очень скромно: это, чтобы ихъ защитили отъ безчестія. Но до тѣхъ поръ, пока общіе выборы не дали намъ сильнаго правительства съ опредѣленными намѣреніями, казалось, что и эти женщины просятъ невозможнаго.

Англійскій народъ не имѣетъ даже приблизительнаго понятія о томъ, въ какихъ размѣрахъ молодыя женщины и дѣвушки во всей Арменіи подвергаются позору со стороны турецкихъ солдатъ, заптіевъ, курдскихъ офицеровъ и разбойниковъ; причемъ позоръ ихъ сопровождается такими страшными жестокостями, которыя завершаются мучительной смертью. Дѣвочки 11 или 12 и даже 9 лѣтъ вырываются изъ семьи и дѣлаются жертвами насилій со стороны «людей», имена которыхъ извѣстны и которые встрѣчаютъ въ своихъ поступкахъ одобреніе представителей закона и порядка. Эти представители — сами чудовища,— животныя страсти которыхъ своимъ убійственнымъ ядомъ губятъ «нѣжную, чистую и невинную жизнь».

Похищенья, насилія, оскорбленія, не имѣющія имени и совершаемыя съ неумолимой безпощадностью, сдѣлались обычнымъ явленіемъ въ повседневной жизни Арменіи. И турецкій «джентльменъ» одобрительно улыбается. Я лично собралъ свѣдѣнія о 300 такихъ случаяхъ и слышалъ о безконечномъ числѣ ихъ.
Въ 1893 году солдаты гамидіэ явились въ домъ Кумаро (деревня Тортанъ), приказали приготовить имъ постели и затѣмъ заставили всѣхъ молодыхъ женщинъ служить ихъ гнуснымъ инстинктамъ¹.). Въ Байбурдѣ, между Эрзерумомъ и Трапезундомъ, солдаты похитили дочь Хейерана, Фенедо и затѣмъ заставили ее перейти въ магометанство ²). Въ Думанѣ (Кнусскій санджакъ) Кало и его товарищи схватили молодую дочь армянскаго священника, изнасиловали ее и заставили признать исламъ. Въ той же деревнѣ Мушафи изнасиловалъ Варо, дочь Шебо, и заставилъ ее сдѣлаться магометанкой. Въ Тортанѣ молодая дѣвушка Дильбаръ, дочь Ассо была похищена двумя курдами. Жалобы, обращенныя къ турецкимъ властямъ, оказались тщетны. Черезъ нѣсколько доей сами турки, въ числѣ 7 человѣкъ, похитили двухъ другихъ молодыхъ дѣвушекъ, Тулееанъ и Ягудъ, Мардиросса Іенгойана ³) изъ дер. Бадивеганъ, заставили отдать 12 лошадей, содержать трехъ курдовъ и, наконецъ, предоставить имъ на позоръ свою жену 4). Въ прошломъ году молоденькая дѣвушка по имени Маріамъ, дочь Соломона изъ деревни Кортазъ, похищена Кало, который увелъ ее и заставилъ перейти въ магометанство. Въ 1893 г. 6 курдовъ явились въ деревню Геки, вошли въ домъ Карапета Киракосіана и заставили хозяина дать имъ самимъ

----------------------

¹) Показаніе Акопа Теръ-Марторосіанъ.

²) Показаніе Харутюна Харутюніана.

³) Санджакъ Гасанкалэ.

⁴) Его собственное показаніе.

[стр. 44]

много пищи, а лошадямъ корма. Наѣвшись они пошли въ садъ и ѣли тамъ зеленые фрукты и огурцы до тѣхъ поръ, пока не заболѣли. Тогда они обвинили Карапета въ томъ, что онъ отравилъ ихъ, и принялись наказывать его достойнымъ образомъ. Они крѣпко привязали его къ одному изъ столбовъ въ домѣ, затѣмъ схватили его жену и поочереди подвергли ее безчестыо. Послѣ этого они заявили несчастному человѣку, что освободятъ его, если онъ заплатитъ имъ извѣстную сумму денегъ.

7 ноября одинъ турокъ изъ города Байазета потребовалъ отъ Аветиса Крмойана уплаты неболыного долга. Армянинъ не расподагалъ въ это время деньгами, просилъ своего кредитора подождать нѣсколько недѣль. Турокъ отказался и заявилъ, что желаетъ взять себѣ жену Крмойана, какъ залогъ по долгу. Мольбы и слезы оказались напрасны; женщину увели и заставили принять мусульмансгво. Она никогда не можетъ вернуться къ своему мужу.

Въ деревнѣ Кассо Веранъ (Бассенъ) одна дѣвушка по имени Сильви была взята туркомъ, какъ залогъ по долгу ея отца. Кредиторъ держалъ ее у себя три мѣсяца и обезчестилъ; онъ не согласился отпустить ее, прежде чѣмъ Кирагосъ Оконисіанъ не поручился за должника; но такъ какъ долгъ не былъ уплаченъ, то турокъ и до сихъ поръ имѣетъ право залога на дочь. Такіе факты не могутъ считаться явленіемъ совершенно исключительнымъ: хотя мнѣ лично извѣстны только три подобныхъ примѣра, я слышалъ болѣе чѣмъ о 20 фактахъ этого рода въ разныхъ частяхъ Арменіи.

На другой день послѣ Рождества прошлаго года Серопъ Сарксіанъ, поселянинъ деревни Озагъ (Мушъ), былъ внезапно превращенъ въ нищаго однимъ курдомъ, по имени Магсонъ, которому, какъ и его товарищамъ, нѣтъ основанія опасаться закона. Магсонъ сжегъ хлѣбные амбары Сарксіана и затѣмъ изнасиловалъ и увелъ двухъ его дочерей. Нужно замѣтить, что одной изъ этихъ дѣвочекъ, Фиданѣ, было ровно 12 лѣтъ, а сестрѣ ея, Алиназдѣ, только 9. А Магсонъ? Онъ пользуется глубокимъ уваженіемъ своихъ единовѣрцевъ, которые всегда ликуютъ, когда христіане, мужчины или женщины, обращаются отъ религіознаго мрака къ свѣту источника вѣры. Поэтому мусульмане только хвалили курдовъ, которые похитили 23 декабря прошлаго года маленькую дочь Катгига изъ деревни Іонджалу (Буланикъ), и одобряли двухъ слугъ курдскаго начальника Тиджина, которые, явившись въ деревню Шерваншейгъ (Буланикъ), изнасиловали племянницу Серко Гушдіана, Вартухи, и заставили ее перемѣнить вѣру. Такія дѣянія считаются заслугами.

Не только совершенно безполезно, но часто положительно опасно обращаться съ жалобами къ властямъ, которыя отъ мала до велика сами принимаютъ участіе въ этомъ восточномъ «спортѣ». Кіатибъ Алай среди бѣлаго дня вошелъ въ домъ Ованнеса Гулиліана (дер. Каратизубанъ въ Кнуссѣ), похитилъ 15-лѣтнюю дочь Ованнеса и отправилъ ее въ Трапезундъ. Отецъ ея жаловался, просилъ властей вернуть ему дочь, и, ради справедливости, нужно замѣтить только, что, насколько мнѣ извѣстно, онъ не былъ подвергнутъ наказанію.

Вице-губернаторъ Арабсира арестовалъ и изгналъ изъ города нѣсколышхъ жителей, жены которыхъ считались выдающимися по красотѣ во всей Арменіи. Затѣмъ онъ приступилъ къ исполненію своего плана, но встрѣтилъ заслужен-

[стр. 45]

ный отпоръ. Послѣ этого несчастныя женщины застрѣлились въ своихъ домахъ, отказавшись впустить туда вице-губернатора и его людей, которые сказали своимъ жертвамъ, что ихъ мужья будутъ возвращены только въ томъ случаѣ, если онѣ удовлетворятъ желаніе своихъ мучителей.

Въ слѣдующемъ случаѣ я принималъ живѣйшій интересъ, потому что я хорошо знакомъ съ жертвой и ея семьей. Ее зовутъ Люссина Мюссегъ и родиной ея была деревня Кнуссабердъ. Люсина родилась въ 1878 г. и въ дѣтствѣ ходила въ армянскую миссіонерскую школу въ Эрзерумѣ, гдѣ ей преподавали ученіе евангелической церкви, къ которой отецъ ея Агаджанъ Кемаліанъ всегда чувствовалъ сильную склонность. Армянскія дѣвушки подвержены постоянной опасности похищенья со стороны турокъ и курдовъ и родители находятся въ вѣчной заботѣ о томъ, какъ защитить своихъ дѣтей отъ несчастія, оканчивающагося иногда смертью. Средства защиты, къ которымъ прибѣгаютъ армяне, заключаются въ очень раннихъ бракахъ или въ переодѣваніи дѣвочекъ мальчиками ¹). Я зналъ дѣтей, которыхъ брали изъ школы, вѣнчали и потомъ черезъ нѣсколько мѣсяцевъ ихъ супружеской жизни снова отсылали въ школу. Это именно случилось и съ Люсиной; ее взяли изъ школы въ 14-ти-лѣтнемъ возрастѣ, обвѣнчали съ мальчикомъ такого же возраста, по имени Миликинъ, и когда она прожила съ мужемъ подъ кровомъ его отца, ее снова отправили въ протестантскую школу. Однажды ночью, во время отсутствія мужа она была схвачена нѣсколькими людьми, которые волокли ее за волосы, заткнули ей ротъ и принесли въ домъ Гуссни-бея. Этотъ человѣкъ — сынъ мѣстнаго вице-губернатора. Онъ обезчестилъ молодую женщину и на другой день отправилъ ее домой, но мужъ отказался принять ее, и теперь она лишена близкихъ и одинока ²),

Отецъ Люсины обратился съ жалобой къ полковнику гамидіэ и подалъ просьбу приходскому священнику. Архіепископъ эрзерумскій также взялъ это дѣло въ свои руки и обратился къ генералъ-губернатору вилайета и кнусскому суду. Но все оказалось безполезно. Люсина теперь парія. Въ своемъ воззваніи къ англійскимъ женщинамъ, которое слишкомъ длинно и наивно, чтобы приводить его здѣсь, она говоритъ:

«Мы терпѣливо выносили наши страданія, когда у насъ отнимаютъ нашъ хлѣбъ, масло и медъ и оставляютъ насъ голодными бѣдняками; мы преклоняемъ головы съ грустнымъ покорствомъ, когда курды и турки вырѣзали нашу родню. Но должны ли мы молчать и покоряться даже тогда, когда наша раса отравляется въ самомъ корнѣ, когда матери-дѣти и малютки-дочери подвергаются насиліямъ со стороны дикарей? Скажите, сестры-христіанки, неужели въ самомъ дѣлѣ нѣтъ средства противъ этого зла?.. Мы не просимъ ни отмщеній ни привилегій; мы просимъ только, чтобы... но должна ли я объяснять это англійскимъ матронамъ, женамъ и сестрамъ?.. Хотя мы, армяне, но мы христіане; меня, какъ и васъ, воспитывали въ протестантской школѣ; какъ и вы, я чер-

---------------------

¹) Въ дер. Ишку, напр., дочь Тенана, Ага, одѣвалась мальчикомъ. Ее арестовали за это и продержали нѣкоторое время въ эрзерумской тюрьмѣ, такъ какъ это тоже преступленіе.

²) Она вручила мнѣ воззваніе къ англійскимъ женшинамъ за ея подписыо и съ ея фотографіей.

[стр. 46]

паю свои нравственныя правила изъ Библіи; меня, какъ и васъ, учили мыслить и чувствовать... Ради Бога, которому мы съ вами поклоняемся, помогите намъ, сестры-христіанки, пока еще не поздно; и примите благодарность отъ матерей, женъ, сестеръ и дочерей моего народа и съ ними вмѣстѣ отъ той, для которой, несмотря на ея юность, смерть явилась бы желаннымъ избавленіемъ».

Подписано: Люсина Мюссегъ.

Я получилъ также скорбное воззваніе къ англійскимъ женщинамъ отъ нѣсколькихъ сотенъ армянокъ изъ округа Кнуссъ; онѣ молятъ, какъ о высшей милости, защитить ихъ отъ жестокаго обращенія, которому ихъ подвергаютъ. Печатать это воззваніе здѣсь безполезно: писанные призывы рѣдко оказываютъ сильное вліяніе. Еслибы читатель видѣлъ самихъ этихъ несчастныхъ женщинъ, какъ я ихъ видѣлъ, и слышалъ ихъ печальную повѣсть изъ ихъ собственныхъ устъ, разсказанную простыми словами, подкрѣпляемую стонами и рыданіями и иллюстрированную ихъ нищетой и бѣдствіями, онъ могъ бы тогда составить себѣ понятіе о положеніи дѣлъ въ Арменіи,—положеніи, которое въ добрыя старыя времена теократіи привлекло бы на виновныхъ небесный огонь. Наприм., въ деревнѣ Бегли-Ахмедъ я встрѣтилъ женщину около 28 лѣтъ, одѣтую въ лохмотья, съ блѣднымъ, изнуреннымъ мальчикомъ 12-ти лѣтъ, который страдалъ отъ страшнаго кашля и выглядѣлъ тифознымъ больнымъ лѣтъ 6-ти или 7-ми. Я просилъ ее разсказать мнѣ ея исторію, и вотъ что она сказала:

«Меня зовутъ Агилассъ Манукіанъ. Я изъ деревни Кыртъ (округа Кнуссъ). Мы отлично жили, но курды отобрали у насъ все, что мы имѣли — все, эффенди; тѣмъ не менѣе мой бѣдный мужъ продолжалъ работать на меня и моего ребенка, хотя намъ приказали уходить. Однажды, когда я несла пищу моему мужу въ поле, они ударили меня по головѣ и обезчестили... Это было днемъ...

— Это случилось въ полдень, мама, когда ты несла отцу хлѣбъ!—перебилъ ребенокъ-призракъ.

Я никогда въ жизни не видѣлъ болѣе печальной картины, чѣмъ эти два родныя безнадежныя существа, дрожавшія отъ холода, и этого умирающаго ребенка, который такъ просто сообщалъ о томъ, что нѣсколько сосѣднихъ курдовъ на его глазахъ обезчестили его мать ¹).

Потомъ она продолжала:—Я жаловалась старшему офицеру, шейху Мураду, но бимбаши жестоко билъ меня по головѣ и спинѣ и вытолкнулъ вонъ. Затѣмъ, прошлой весной, когда мой мужъ снялъ хлѣбъ, Али Махмедъ явился и убилъ его.

— Убилъ осью, мама,—перебилъ ребенокъ...

— Мы теперь одиноки на свѣтѣ, блуждаемъ и нищенствуемъ и никто насъ не знаетъ,— сказала женщина.

Давъ ей нѣсколько монетъ, я поспѣшилъ прочь, тщетно стараясь отдѣлаться отъ страшнаго впечатлѣнія, которое какъ ужасный призракъ преслѣдовало меня потомъ цѣлыя недѣли.

Сасунская рѣзня заставила содрогнуться самыя холодныя сердца. Но это

------------------

¹) У меня есть фотографія несчастной женщины.

[стр. 47]

избіеніе было небесною милостью въ сравненіи съ адскими дѣяніями, которыя совершаются каждую недѣлю и каждый день въ теченіе года. Жалобные стоны голодающихъ дѣтей, стенанье стариковъ, которымъ привелось увидѣть дѣла, не ноддающіяся описанію, страшные крики насилуемыхъ дѣвушекъ и нѣжныхъ малютокъ, вопли матерей, лишившихся дѣтей, благодаря преступленіямъ, по сравненію съ которыми убійство было бы благодѣяніемъ; нечеловѣческій визгъ жен-щинъ, извивающихся подъ лозами, эти тщетные голоса крови и мученія, уми-рающіе въ пустынѣ, не встрѣтивъ отклика ни на землѣ, ни на небѣ,— все это вмѣстѣ взятое оставляетъ въ тѣни Сасунъ и всѣ его ужасы.

Таковы дѣла, за которыя мы несемъ нравственную отвѣтственность; и несмотря на то, что либеральному правительству были извѣстны эти факты и другіе аналогичные имъ, лордъ Кимберлэй не нашелъ возможнымъ выступить противъ нихъ и счелъ неудобнымъ ихъ обнародовать. Къ счастыо, существуютъ серьезныя основанія ожидать, что лордъ Салисбюри, который только одинъ изъ всѣхъ англійскихъ государственныхъ людей, повидимому, понимаетъ всѣ трудности этого вопроса, усыпаннаго терніями, найдетъ (?) дѣйствительныя средства, чтобы сразу положить скорый конецъ армянскому аду.

Эм. Диллонъ.