ГЕРМАНСКИЙ ИМПЕРИАЛИЗМ В ЗАКАВКАЗЬЕ В 1910-1918 ГГ.

Глава I-1 | Глава I-2 | Глава I-3 | Глава II-1 | Глава II-2 | Глава II-3
Глава III | Глава IV-1 | Глава IV-2 | Глава V

[стр. 123]

Подготовка к захвату Азербайджана

Оккупировав Грузию, германские империалисты получили важные позиции для форсирования захвата остальной части Закавказья. Теперь все их усилия были направлены на то, чтобы прибрать к рукам Баку с его нефтяными промыслами. Нехватка горючего в Германии, ощущавшаяся еще в начале 1918 г.⁵³, вынуждала правящие круги империи торопиться с решением этой проблемы.

Перед руководителями немецкой делегации в Грузии генералом фон Крессом и графом фон Шуленбургом были поставлены конкретные задачи по изучению обстановки в Баку и созданию условий для немецкого проникновения в Азербайджан. При этом эмиссары Берлина должны были действовать с учетом того, что в соответствии с договором от 27 апреля 1918 г. Азербайджан входил в сферу влияния Германии. Однако тут немцы наталкивались на определенные трудности. Пока немецкие войска занимали Грузию, турки не сидели сложа руки. 14 июня между мусаватистским правительством Азербайджана и турецкими властями был заключен договор, согласно которому железные дороги Азербайджана на пять лет переходили в распоряжение Турции⁵⁴. Кроме того, последняя с согласия мусаватистов получала в свои руки нефтяную промышленность, суда каспийской флотилии, нефтепровод Баку — Батуми и ряд других предприятий азербайджанской промышленности.

Турецким властям удалось добиться от мусаватистов официального приглашения для «наведения» порядка в «республике» и оказания помощи в «борьбе против большевиков». В ответ на эту «просьбу» в отряды мусаватистов были направлены турецкие офицеры в качестве командиров, затем под видом подкреплений в отряды вливались целые подразделения турецких солдат. И наконец, следуя примеру немцев, «приглашенных» грузинскими меньшевиками, турки в конце мая и начале июня ввели в Азербайджан крупные воинские подразделения. Заняв Гянджу, Акстафу, Казах, турки для обмана международного общественного мнения переименовали эти подразделения своих регулярных войск в «кавказскую армию ислама», представляя их чуть ли не добровольцами.

К концу июня в наиболее важных стратегических пунктах Азербайджана уже находились турецкие подразделения, и вместе с тем турки продолжали сосредоточивать новые части в Армении и на юге Азербайджана. Наряду с турецкой активностью германские империалисты вынуждены были считаться и с существованием Советской власти в Баку, и с требованиями Брест-Литовского мирного договора.

Разумеется, германское командование было недовольно тем, что турецкие войска под предлогом борьбы против англичан в Северной Персии сосредоточились на востоке и тем самым

[стр. 124]

ослабили свои позиции на западе ⁵⁵. В правящих кругах Германии к тому же понимали, что дальнейшее продвижение Турции в Закавказье вызовет новую переброску сил, чреватую дальнейшим осложнением положения Турции и возможным обострением германо-турецкого соперничества на Кавказе. Но тем не менее с решительными мерами против турецкого наступления в Азербайджане в Берлине не торопились.

Германские империалисты исходили из того, что в случае успеха турок в их руках окажется Баку с его нефтяными богатствами, в дележе которых Германия сможет принять участие на правах союзника и старшего партнера Турции. Кроме того, несмотря на протурецкую позицию мусаватистов, немцы поддерживали тесные отношения с правительством Хан-Хойского. Они имели при нем своих специальных представителей, снабжали оружием и боеприпасами мусаватистские отряды, которые сражались против советских частей, защищавших Баку. Одновременно с этим члены немецкой делегации вели обработку в прогерманском духе некоторых лидеров мусаватистов, рассчитывая на их помощь в укреплении позиций германского капитала в нефтяной промышленности в случае падения Советской власти в Баку и установления там господства мусаватистов.

Немецкая делегация поддерживала контакты, причем внешне — относительно доброжелательные, и с армянским правительством, которое по вине турок после объявления независимости Армении в течение продолжительного времени вынуждено было находиться в Тифлисе.

Сотрудники фон Кресса вынашивали планы создания армяно-грузинской федерации. В случае реализации этого плана господство Германии должно было распространиться и на ту незначительную часть Армении, которая еще оставалась не захваченной турками.

Наряду с уговорами и посулами (речь шла, разумеется, о выгодах, связанных с «покровительством» Германии) немцы запугивали представителей армян турецкой оккупацией. Это был испытанный прием германских империалистов. В одном из отчетов о положении в Закавказье, представленном в Берлин немецкой делегацией в июле 1918 г., подчеркивается: «Стремление (кавказцев.— Г. П.) получить защиту от турок — вот то обстоятельство, которое необходимо использовать уже сегодня, поскольку после войны поведение турок, без сомнения, изменится, а на повестку дня встанет вновь английское влияние» ⁵⁶.

Говоря о возможном изменении «поведения турок» после войны, авторы доклада имели в виду, конечно, не только возможный, но и неизбежный поворот в турецкой внешней политике, поворот в сторону Англии. Немцев раздражали также проантантовские настроения дашнакского правительства, но действовать более активно в отношении Армении до решения судьбы Баку они воздерживались.

[стр. 125]

Тем временем турки продолжали активное проникновение в Азербайджан. Прежде всего новые подразделения турецких войск продвинулись на Гянджу через Дилижан — Казах — Акстафу, а также в район Джульфы и Шуши.

В начале июля турецкие войска предприняли наступление на Баку. 10 июля они заняли Кюрдамир — важный стратегический пункт на пути к городу, а 26 июля в их руках оказалась станция Карасу и еще через день — Аджи-Кабул, что к юго-западу от Баку. Одновременно турки с целью охвата города с севера развили наступление в направлении Шемахи.

27 июля С. Шаумян в телеграмме, направленной на имя В. И. Ленина, сообщал: «Положение на фронте ухудшается с каждым днем. В шемахинском направлении наши войска отступили от Баку и переформировываются по линии железной дороги. Войска, угрожаемые с севера на пирсагатском направлении, с юга, со стороны Сальян, отступили до станции Алят, положение крайне серьезное»⁵⁷.

В это время по указанию фон Кресса наиболее боеспособные части немецких оккупационных войск в Грузии начинают стягиваться к границам Азербайджана. Немецкая делегация предложила командованию турецких войск план использования этих частей для обеспечения тыла турецких соединений, наступавших на Баку. Немцы в случае принятия этого плана рассчитывали взять под свой контроль железную дорогу Тифлис — Баку. Однако турки разгадали замысел союзников и отвергли предложенный план, заявив, что для занятия Баку у них имеется достаточное количество войск.

Турецкие части продолжали наступать. Советское правительство, неоднократно выступавшее против агрессивных действий немецко-турецких захватчиков, вновь обратилось к Германии с нотой протеста. Оно настаивало на принятии неотложных мер по прекращению германо-турецкого наступления на Баку и строгом выполнении условий Брест-Литовского мирного договора ⁵⁸.

Советские части, оборонявшие Баку, несмотря на свою малочисленность и слабое вооружение, оказывали упорное сопротивление турецким войскам. Продвижение к Баку оказалось не таким легким, как это представлялось членам немецкой делегации в Тифлисе и командованию турецкой армии на Кавказе.

В такой обстановке группа влиятельных лиц, занимавшихся в правительстве Германии восточными проблемами, уверенная в том, что Советская Республика никогда не примирится с захватом Баку интервентами, начинает понимать бесперспективность усилий турок. Эта группа считала, что если даже туркам удастся занять Баку, то, во-первых, это будет не надолго, а, во-вторых, нефтепромыслы в случае реальной угрозы городу могут быть уничтожены бакинскими рабочими. И тогда промышленность Германии останется без нефти.

[стр. 126]

В этой связи в правящих кругах Германии наряду с поддержкой турецкого наступления возникло стремление к заключению соглашения с Советской Россией о поставке бакинской нефти. В этом смысле характерна запись генерального консула Германии в Стамбуле, прибывшего в начале июля в Гянджу в качестве сопровождающего генерал-интенданта турецкой армии Исмаила Хаки-паши и встречавшегося с командующим турецкими силами в Азербайджане Нури-пашой. Генеральный консул записал:, «Представляется сомнительным, чтобы туркам вообще удалось взять Баку; вероятно — и это было бы желательно — они потерпят там от большевиков основательное поражение. Если мы полюбовно договоримся с большевиками, то нефтяные источники Баку и тамошние запасы попали бы в наши руки в целости и сохранности. Если последние, вопреки ожиданиям, будут вынуждены покинуть город, то они подожгут весь Баку и тем самым ни турки, ни мы не сможем воспользоваться запасами нефти» ⁵⁹.

Для Советской Республики, разумеется, было выгодно, чтобы Германия оказала давление на Турцию с целью приостановления наступления на Баку. Поэтому, когда немцы дали понять, что они нуждаются в закупках нефти, Советское правительство немедленно дало согласие начать переговоры. В. И. Ленин в то время писал: «Немцы согласились бы приостановить наступление турок на Баку, если бы мы гарантировали немцам часть нефти. Конечно, мы согласимся»⁶⁰.

Однако начавшиеся переговоры по данному вопросу стали затягиваться. Правда, вначале с немецкой стороны проявлялась определенная заинтересованность, о которой можно судить по тому, что в конце июля и в первых числах августа из Берлина в Стамбул были направлены требования о приостановлении наступления турок на Баку. Но в дальнейшем полученные из Закавказья сведения об ухудшении положения Советской власти в Баку снова укрепили уверенность Берлина в успехе турок, поэтому немцы уже не стали торопиться с завершением переговоров.

В конце июля власть в Баку захватили эсеро-меньшевистские соглашатели. Их предательская политика позволила англичанам 4 августа захватить город.

На чрезвычайном заседании Бакинского совета 25 июля 1918 г. большевики (С. Шаумян, М. Азизбеков, П. Джапаридзе, Я. Зевин). как известно, предупреждали о пагубных последствиях для судьбы Баку соглашательской политики лидеров дашнако-меньшевистско-эсеровского блока, которые, как теперь установлено, являлись послушными слугами английской дипломатии и разведки.

Отряд английских интервентов, проникший в Баку, был немногочисленным, но их появление в городе значительно меняло обстановку и расстановку политических сил. Теперь турки мог-

[стр. 127]

ли оправдать свое наступление на Баку необходимостью борьбы против англичан. Немцы же получали возможность оказывать своему союзнику открытую помощь, не опасаясь протеста со стороны Советской России, и ввести свои войска в Азербайджан помимо воли турок. И действительно, приказ германского верховного командования о введении немецких войск в Азербайджан последовал почти немедленно. «Верховное командование приступило к подготовке атаки на Баку и с этой целью привлекло войска Нури и отправило в Тифлис кавалерийскую бригаду и несколько батальонов»,— вспоминал об этом в своих мемуарах Людендорф ⁶¹. Всего в Закавказье германским верховным командованием для участия в наступлении на Баку были направлены две дивизии и около семи полков⁶². Часть этих соединений была снята с Балканского фронта, а часть укомплектована за счет оккупационных войск на Украине.

Турки, не дожидаясь прибытия немецких частей, перебросили свои две дивизии из Анатолии и предприняли новое наступление. Кольцо вокруг Баку продолжало сжиматься. Правящие круги Германии в ожидании скорейшего захвата города сочли необходимым скорректировать свою политику в Закавказье с учетом, сложившейся обстановки.

В этой связи 21 августа 1918 г. в Берлине, в помещении генерального штаба, была созвана специальная конференция ⁶³, на которой были рассмотрены вопросы, касающиеся Закавказья. На конференции присутствовали ответственные лица из состава верховного командования, генерального штаба, имперского ведомства экономики, а также представители монополистических объединений и других «ведомств, имевших интересы на Кавказе». Хотя в протоколе сказано, что «конференция обсудила вопросы экономики и транспорта в той степени, в какой они касались Кавказа, и чисто политические проблемы не затрагивались», однако в ходе работы конференции, по сути дела, решались вопросы, связанные с укреплением и дальнейшим распространением влияния Германии в Грузии и во всем Закавказье.

Сообщения о положении на Кавказе были сделаны членами немецкой делегации в Грузии Еганом фон Кригером и графом фон Шуленбургом, вызванными специально для этого в Берлин.

На основе докладов обсуждению подверглись следующие вопросы: организация своевременной информации из Грузии, о противодействии турецкой конкуренции на Кавказе, о доставке муки в Грузию, о мероприятиях по стабилизации финансов Грузии, о возможностях экспорта товаров в Закавказье, об увеличении вывоза товаров и сырья из Закавказья, об организации консульских служб на Кавказе, о бакинской нефти.

Участники конференции выразили недовольство работой информационного штаба в Бриэле, который в общем не сумел наладить оперативную и надежную связь между Тифлисом и Берлином. Из-за плохой работы штаба многие сведения о со-

[стр. 128]

бытиях в Закавказье, имевшие для германского правительства «первостепенное значение», поступали в Берлин с большим опозданием или вообще не поступали. В связи с этим штабу были даны соответствующие рекомендации.

В ходе конференции серьезное внимание было уделено турецкому наступлению в Закавказье. Участники конференции были едины в убеждении, что Турция не должна задерживаться на занятых ее войсками территориях. Турки, являвшиеся, как известно, союзниками германских империалистов, в силу собственных захватнических устремлений и планов, связанных с Закавказьем, начинали соперничать с немцами в Закавказье. На конференции было принято единодушное решение — поставить турок на место. В связи с этим немецкой делегации на Кавказе рекомендовалось быть пожестче в отношениях с турками. Но немцы опасались конкуренции не только со стороны Турции. Они не без оснований предполагали, что рано или поздно страны Антанты тоже предпримут шаги к распространению своего влияния на Закавказье. Поэтому конференция решила ежемесячно доставлять в Грузию до 10 тыс. т муки. Эта мера, однако, планировалась не для того, чтобы в соответствии с просьбой грузинского правительства помочь населению Грузии, находившемуся на грани голода. Немцы боялись, что Антанта может посулить помощь Грузии и меньшевистское правительство вынуждено будет ориентироваться на новых хозяев. «Доставка хлеба в Грузию,— зафиксировано в протоколе конференции,— нам нужна лишь для агитации, чтобы противопоставить ее (агитацию.— Г. П.) политике Антанты».

Следует отметить, что даже это мизерное количество «агитационного» хлеба участники конференции предназначали не для продажи населению. В решении конференции прямо указано, что «отправленную в Грузию муку следует использовать: а) для прокормления немецких оккупационных войск; б) для привлечения рабочей силы на марганцевые рудники и другие предприятия путем выдачи муки в качестве части зарплаты». Наиболее длительному и тщательному обсуждению на конференции подвергся вопрос организации вывоза из Закавказья сырья и материалов, среди которых особое место занимали нефть и марганец. Конференция рекомендовала немецким предпринимателям расширить закупку нефти и марганца для нужд промышленности Германии и Австро-Венгрии. Главе немецкой делегации в Грузии фон Крессу предписывалось предпринять необходимый нажим на правительство Грузии с тем, чтобы оно конфисковало весь добытый запас марганца, принадлежащий гражданам стран, «враждебных Центральным державам», а затем передало бы этот запас Германии.

Далее конференция рекомендовала немецкой делегации установить контакт со всеми немецкими фирмами, имевшими своих представителей на Кавказе, с целью консолидации их

[стр. 129]

усилий на увеличение закупок и вывоза в Германию хлопка, шерсти, шелка, меди, кож, табака, вина, фруктов и растительных жиров.

По вопросу о бакинской нефти после многостороннего обмена мнениями участники конференции решили: «Наша политика по отношению к Баку должна исходить из следующих условий: а) Баку, видимо, останется в руках большевиков; б) добыча нефти будет происходить под руководством немцев; в) железная дорога Баку — Тифлис и нефтепровод Баку — Батум должны находиться под контролем немцев» ⁶⁴.

Конференция выработала далее конкретные рекомендации по обеспечению транспортировки вывозимых из Грузии сырья и материалов, а также по всем другим вопросам, которые были обсуждены.

Участники конференции вовсе не имели в виду прекращения турецкого наступления на Баку, когда резко высказывались о турецкой конкуренции и принимали решение о бакинской нефти, целиком отвечавшее интересам Германии. Наоборот, правящие круги Берлина желали успеха этому наступлению и желали скорейшего захвата города турками, чтобы обеспечить Германию нефтью. «После захвата Баку намечается эксплуатация нефтяных полей в тесном сотрудничестве с фирмой Нобель,— записано в протоколе конференции.— Шведский гражданин и директор фирмы Нобель — Хагелин должен быть поэтому без промедления подчинен генералу фон Крессу. Один из владельцев нобелевских заводов содержится в плену у большевиков, неподалеку от Баку. Очень желательно, чтобы он мог быть освобожден нами»⁶⁵.

Говоря об устранении турецкой конкуренции, немцы имели в виду заставить турок в будущем уйти за те границы Закавказья, которые были указаны в договоре от 27 апреля 1918 г. Но этот уход должен был совершиться лишь после установления господства мусаватистов во всех районах Азербайджана и изгнания англичан из Баку с помощью турок.

История показала, насколько абсурдными, лишенными всякой связи с реальностью были планы, вынашиваемые в Берлине.

Судьба Баку, по мнению германских империалистов, со временем должна была решиться «полюбовно», в переговорах между Советской Россией и «независимым» мусаватистским Азербайджаном, уже находящимся под протекторатом Германии, а не Турции. Германские империалисты рассчитывали заставить Советскую Республику уступить Баку буржуазно-помещичьему Азербайджану и таким образом окончательно прибрать бакинскую нефть к своим рукам. Вынашивая подобные бредовые планы, немцы тем не менее имели подстраховочный вариант: продолжали переговоры с представителями Советской России относительно бакинской нефти, закончившиеся 27 августа 1918 г.

[стр. 130]

подписанием так называемого Русско-германского добавочного договора к Мирному договору между Россией, с одной стороны, и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией — с другой ⁶⁶.

В соответствии с этим договором (ст. 14), Германия получала от Советской России четвертую часть нефти и нефтепродуктов, добываемых и производимых в Баку. Со своей стороны Германия обязывалась не вмешиваться в отношения Советской Республики с бывшими частями Российской империи (ст. 4) и не способствовать там образованию самостоятельных государственных «организмов».

Договор устанавливал границы, за пределами которых должны были остановить свое наступление турецкие войска. Немцы соглашались оказать соответствующее давление на турок, однако ограничивались лишь обещаниями. На деле, как уже говорилось выше, немцы поощряли наступление турок на Баку и при этом скрывали от них факт заключения рассматриваемого договора с Советской Россией. Немцы никогда не собирались выполнять условия этого договора.

С первых чисел сентября усилился нажим на Баку. Англичане, видя, что оказать превосходящим силам турок сопротивление они не в состоянии, решили 14 сентября покинуть город. На следующий день — 15 сентября 1918 г.— в город ворвались турки. Начались грабежи, насилия, убийства. Бесчинству турок в Баку не было предела.

Немцы так и не успели завершить переброску своих войск для наступления на Баку. Турки опередили своих союзников. «Нури занял Баку прежде, чем мы успели закончить переброску войск,— писал Людендорф,— а последовавшие затем события в Болгарии заставили нас направить эти части в Румынию» ⁶⁷.

20 сентября Советское правительство заявило решительный протест Турции в связи с захватом Баку и объявило о прекращении действия Брест-Литовского договора между Советской Россией и Турцией. В своей ноте⁶⁸ Советское правительство отмечало, что Турция со дня подписания мирного договора в Брест-Литовске не прекращала боевых действий, в нарушение положений договора фактически отторгла в свою пользу Карс, Ардаган, Батуми и другие территории Закавказья. «Теперь,— говорилось в ноте,— когда город Баку уже взят и турецкие войска находятся в самом городе, когда беззащитное население и весь город в продолжении нескольких дней подвергаются ужасам разгрома и разграбления со стороны турецких войск вместе с примкнувшими к ним татарскими бандами, ссылка турецких представителей на то, что якобы в наступлении на Баку принимали участие лишь местные разбойники, является несогласным с фактами прикрытием насильственных действий Турции, под покровом которой произошли и происходят систе-

[стр. 131]

матические нарушения Брест-Литовского договора и прямой захват и грабеж территории Российской Республики»⁶⁹.

В своей ноте германскому консулу⁷⁰ народный комиссар иностранных дел Советской Республики указывал, что занятие Баку турками является нарушением не только Брест-Литовского мирного договора, но и добавочного к нему договора от 27 августа 1918 г.

Протесты Советского правительства и турки и немцы, по сути дела, оставили без внимания. Последние делали вид, что ничего особенного не произошло. Между тем на следующий же день после занятия Баку турками туда прибыла многочисленная германская военная миссия, возглавляемая самим командующим немецкими оккупационными войсками в Грузии полковником Фридрихом фон дер Гольцем.

Вслед за военной миссией в Баку приехала большая группа немецких экспертов, которым было поручено подготовить материалы для конференции союзников кайзеровской Германии по вопросам раздела военной добычи в Баку и определения судьбы бакинских нефтяных промыслов. Турки были крайне недовольны прибытием этой группы и прежде всего ее задачами, однако вынуждены были уступить требованию своих старших партнеров — германских империалистов. Они дали согласие на создание комиссии из числа представителей союзников, которая должна была определить долю каждого в захваченном Баку и во всем Азербайджане.

Германо-турецкое соперничество
в Закавказье в 1918 г.

При осуществлении своих замыслов в отношении Закавказья германские империалисты постоянно наталкивались на серьезное противодействие со стороны турок.

Военно-феодальная верхушка султанской Турции и правящая младотурецкая клика, как известно, исходя из пантюркистских и панисламистских идей, имели особые виды на Закавказье и поэтому, естественно, проявляли крайнее недовольство активным вмешательством Германии в кавказские дела. Правящие круги кайзеровской Германии были сильно раздражены этим и открыто выступили против аннексионистских устремлений Турции. При этом Германию, естественно, не беспокоили интересы народов данного края. Правящие круги империи лишь опасались потерять эту важнейшую экономическую и стратегическую базу для расширения влияния германского монополистического капитала на Востоке.

Документы и материалы, хранящиеся в архивах ГДР, обнажают существо противоречий, возникших в то время между германо-турецкими союзниками на почве борьбы за преобладание в Закавказье.

[стр. 132]

Противоречия эти были сложными и многогранными. В них нашло отражение не только стремление более сильного хищника, каковым являлась кайзеровская Германия, захватить львиную долю добычи, непременно включающую самую лакомую ее часть — бакинскую нефть, но и намерение не оттолкнуть союзника, не лишиться окончательно его поддержки.

Вместе с тем своеобразный отпечаток на германо-турецкие противоречия накладывало и то, что они обострились в разгар борьбы союзников против другой империалистической группировки, два участника которой — английские и американские империалисты — также претендовали на Закавказье и, намереваясь утвердиться в важнейших его частях, также соперничали между собой ⁷¹.

Существенную роль в обострении взаимоотношений между соперниками сыграли также факторы, связанные с внутренним положением в Закавказье и наличием такого совершенно нового элемента расстановки сил на международной арене, как влияние Советской России.

Если проследить развитие германо-турецкого противоборства в Закавказье, то обнаруживается, что оно прошло несколько этапов, конкретное рассмотрение которых убеждает в невозможности однозначного вывода о том, что Турция действовала в Закавказье целиком и полностью самостоятельно или же, наоборот, только по подсказке и в интересах своего старшего партнера по военному союзу. Собственно, это и явилось одним из очевидных проявлений сложности и диалектической противоречивости германо-турецких отношений в Закавказье.

Первый этап развития германо-турецкого соперничества можно ограничить хронологическими рамками с момента нарушения турками Эрзинджанского перемирия до открытия Батумской конференции. Второй этап, который был ознаменован наиболее острыми столкновениями, длился со времени начала работы Батумской конференции до вступления англичан в Баку.

И наконец, третий этап охватывает период с момента занятия Баку англичанами до изгнания германо-турецких захватчиков из Закавказья.

На каждом из этих этапов в правящих кругах Германии обострение противоречий с турками встречало разное отношение, вызывало порой серьезные разногласия. Представители немецкого банковского и промышленного капитала, а также дипломатическое ведомство Германии с самого начала проявили резко отрицательное отношение к нарушению Турцией условий перемирия с Закавказьем в Эрзинджане и Советской Россией в Брест-Литовске. Они высказывались против турецкой экспансии в Закавказье, тогда как в ставке верховного главнокомандования в Спа, и прежде всего Людендорф и его окружение, поддерживали турок.

[стр. 133]

В принятии окончательного курса решающей оказалась позиция военных кругов, и, как известно, Германия не стала препятствовать на первых порах наступлению турок на Закавказье.

Существенную роль в выборе подобной позиции сыграло прежде всего желание сохранить заинтересованность Турции в продолжении военных действий, создать у нее иллюзию успеха в достижении целей, ради которых она, собственно, и вступила в войну, и тем самым добиться предотвращения выхода Турции из войны. В действительности подобная возможность, т. е. выход Турции из войны, существовала, поскольку после потерь арабских владений и неудач на фронтах в тылу усилились капитуляционные настроения, которые не остались незамеченными в странах Антанты.

Кроме того, еще до начала войны, хотя и в весьма неопределенной форме, но все же Турции были обещаны кавказские территории. Вывод русских войск из районов Карса, Ардагана и Батуми, чего Германия добилась во время Брест-Литовских переговоров, был компенсацией, «выплаченной» Турции в счет обещанных ей союзником территорий.

В соответствии же с секретным соглашением о разделе сфер влияния в Закавказье от 27 апреля 1918 г., заключенным в Константинополе между Германией и Турцией, последней отдавалась еще часть Армении с железнодорожной линией Александрополь — Джульфа ⁷². Немцы шли на эту уступку с определенной целью — направить военные усилия Турции против английских войск в Северной Персии, дав союзнику возможность облегчить переброску войск по железной дороге до Джульфы и дальше на Тебриз. Однако турки вовсе не были согласны с ролью, которую германские партнеры хотели навязать им, и все время стремились занять побольше территорий в Закавказье. Жажда захватов заставила турецкую администрацию бросить в поход на Кавказ войска, которые, казалось бы, следовало использовать против основного противника в Палестине и Месопотамии.

Касаясь этого вопроса, Людендорф в своих воспоминаниях говорит следующее: «Я одобрительно относился к турецким предприятиям, поскольку они отвечали интересам общего развития войны. Но они не должны были отвлекать Турцию от ее прямых военных задач или затруднять нам вывоз сырья с Кавказа, который, как мы ожидали, должен был дать нам существенное облегчение. Задачей Энвера являлась борьба с Англией, и прежде всего на палестинском фронте. Я постоянно ясно указывал ему на это по телефону. Теперь представлялся также случай нанести удар англичанам в Северной Персии. Этому способствовала железнодорожная линия от Батуми через Тифлис на Тебриз. В Северной Персии турки могли иметь превосходство над англичанами. Если бы при этом удалось поднять против Англии население Азербайджана, то это сыграло бы

[стр. 134]

большую роль. Я бы охотно оказал поддержку всему, что могло бы привести к такому результату, но Энвер и турецкое правительство больше думали о своих панисламистских целях на Кавказе, чем о войне с Англией. С этим вопросом связывались очень реальные цели, главным образом выгоды, связанные с использованием закавказского сырья. Что германское военное хозяйство не получило бы при этом ничего, это было понятно каждому, кто имел представление о деловых приемах турок. Ввиду этого мы поневоле оказались в противоречии с целями, которые преследовали турки»⁷³.

По мере того как Турция усиливала свою экспансию на Востоке, росло возмущение ее действиями и в военных кругах Германии. Разногласия в оценке закавказской политики турок постепенно исчезали. За этим последовали решительные действия правительства Германии, заставившие турок подписать 27 апреля 1918 г. договор о разделе сфер влияния в Закавказье и сесть за стол переговоров с представителями Грузии, Армении и Азербайджана в г. Батуми.

Однако это ничуть не угомонило турок. Умерять свои аппетиты они не собирались. Наглое поведение турок на Батумской конференции, предъявление непомерных требований к Закавказью, отказ от посреднических услуг Германии во время переговоров и дальнейшее продвижение турецких войск в глубь страны свидетельствовали о пренебрежении Турции к интересам союзницы — Германии.

Людендорф, возмущенный таким поведением турок, в телеграмме заместителю начальника генерального штаба турецкой армии фон Секту 15 мая 1918 г. предложил, чтобы он удержал Энвер-пашу «от требований, выходящих за пределы территории, установленной Брест-Литовским договором»⁷⁴.

Через пять дней после этого Людендорф вновь телеграфировал Секту, чтобы тот убедил турок не увлекаться наступлением на север, дабы не распылять свои силы. «Я повторяю свое требование,— писал он,— чтобы турки обратили свое внимание на Персию и Месопотамию»⁷⁵.

Еще через пять дней, т. е. 25 мая 1918 г., Людендорф, обращаясь к Секту, повторяет эти требования и предлагает ему использовать все свое влияние, чтобы со стороны Турции были приостановлены дальнейшие военные действия против Закавказья ⁷⁶.

Не ограничиваясь этим, Людендорф непосредственно обращается с письмом к Энвер-паше. «Турция ведет себя,— писал он,— самостоятельно, не обращая внимания на союзников и на заключенный в Бресте договор в части, касающейся Закавказья. Германия уже указывала на последствия такого образа действий... и если Турция не будет уважать границы, намеченные Брестским договором, Германия оставит за собой свободу дальнейших решений. Договоры, заключенные между Турцией

[стр. 135]

и Закавказскими государствами в обход Германии, Австрии и Болгарии, Германия не признает»⁷⁷.

Почти одновременно с письмом Людендорфа Энвер-паше в Стамбуле на имя германского посла Бернсторфа, сменившего Вангенгейма на этом посту, была получена директива министерства иностранных дел за подписью Кюльмана. В ней предписывалось в резкой форме предупредить турецкое правительство о том, что нарушение пункта 4 Брестского мира и переход турецкими войсками границ Батумского округа чреваты самыми серьезными последствиями для Турции.

Данная директива была подкреплена действиями немецких частей, вступивших к этому времени на территорию Грузии. Кое-где имели место стычки с турецкими солдатами ⁷⁸.

9 июня 1918 г. Гинденбург, встревоженный неуступчивостью турок, в ультимативной форме потребовал от Энвера очистить все закавказские территории, занятые вопреки условиям Брестского мира, и высвободившиеся войска направить в Северную Персию и Месопотамию ⁷⁹.

В ответ на это Энвер-паша пригрозил отставкой. Но в дальнейшем отказался от своего намерения. В Константинополе, правда, был поднят шум в связи с требованием Германии об ограничении турецкого наступления в Закавказье, однако пойти на разрыв с союзником турецкое правительство не решилось.

Чтобы как-то успокоить немцев, в конце июня 1918 г. из Закавказья был отозван командующий 3-й турецкой армией Вехиб-паша и вместо него назначен Эссад-паша — человек, близкий к Лиману фон Сандерсу и вообще к немцам.

Это незначительное событие, естественно, не могло устранить и не устранило противоречий союзников в Закавказье. Турки не отказывались от своих планов, а немцы всячески старались помешать их реализации.

Особое недовольство турецкой политикой на Кавказе выражали представители торгово-промышленных кругов. Так, в июне 1918 г. дирекция Европейского торгового общества обратилась в министерство иностранных дел Германии со следующим письмом: «По полученным нами сообщениям, турки контролируют железную дорогу на Тавриз, неясно, то ли с целью охраны, то ли с целью захвата. При всех обстоятельствах это Германии невыгодно, ибо наши закупки в Армении и Тавризе серьезно затрудняются. Турки намерены запретить проезд гражданам других государств, тогда как в тех районах находится значительное количество запасов нужного Германии сырья. Европейское торговое общество просит предпринять соответствующий демарш в отношении Турции»⁸⁰.

Одновременно глава немецкой делегации в Грузии фон Кресс телеграфировал министерству иностранных дел, что «турки вопреки соглашению от 27 апреля закупают всевозможные товары вне сферы их влияния», и просил принять меры, чтобы

[стр. 136]

ограничить экономическую активность Турции; Кресс видел в такой активности угрозу интересам Германии⁸¹.

Министерством иностранных дел этому вопросу было посвящено несколько совещаний ответственных лиц. На турецкое правительство снова был оказан соответствующий нажим. О настроении в МИДе Германии посол Саксонского королевства сообщил своему правительству 6 июня 1918 г. следующее: «В министерстве иностранных дел очень недовольны и обеспокоены самовольным продвижением турок на Кавказе. Видимо они хотят захватить для себя всю Грузию и остальные части Кавказа. С германской стороны сейчас делается все для того, чтобы сдержать турок. Удастся ли это — еще вопрос! Кавказ, с которым мы легко и удобно смогли бы сообщаться через Румынию, дал бы Германии ценные возможности в деле экономического процветания. Однако при турецкой бесхозяйственности этому краю был бы нанесен большой вред» ⁸².

Посол Мекленбург-Шверинского герцогства фон Бранденштейн, также возмущенный политикой Турции в Закавказье, записал в свой дневник: «Здесь, видимо, опять не было своевременной согласованности и взаимодействия между министерством иностранных дел и высшим командованием»⁸³.

В связи с обострением положения и затруднением доставки товаров из Закавказья по вине Турции ведомство военного снабжения специально командировало в Тифлис в июне 1918 г. своего эксперта с задачей изучить обстановку и наметить мероприятия, которые могли бы обеспечить бесперебойную доставку сырья и товаров из Закавказья.

В своем докладе эксперт по поводу германо-турецкого соперничества писал следующее: «Германо-турецкие интересы в Закавказье серьезно сталкиваются. Турки всячески воздействуют на население через свою агентуру с целью привлечения его на свою сторону против Германии. Подобные попытки делаются особенно среди их единоверцев, проживающих на Кавказе. Общее стремление турок заключается в дальнейшем продвижении на Восток для захвата Туркестана. Германия, которая после войны, очевидно, будет отрезана от морей, должна уже теперь особенно стремиться на юго-восток и экономически господствовать на Кавказе, в Туркестане, Персии, а также в Афганистане, где имеется сырье, столь необходимое Германии»⁸⁴.

Наступление турок на Баку и опасения, что этот важнейший промышленный район Закавказья попадет в руки соперника, вызвали новую вспышку противоборства между Германией и Турцией. Молодая советская дипломатия предприняла в этот период ряд успешных шагов, чтобы спасти Баку от иностранной оккупации. К этим шагам, в частности, относились как протесты по поводу нарушений Брестского договора, так и открытие переговоров с Германией относительно бакинской нефти.

[стр. 137]

Вплоть до вступления англичан в Баку в правительстве Германии преобладало мнение официально не одобрять действия турок, направленные на захват этого города.

Но, после того как в Баку оказались англичане, удерживать турок было невозможно. Наступил последний, третий, этап развития противоречий между Германией и Турцией в Закавказье.

Как известно, немцы намеревались предпринять совместное наступление на город, однако турки не стали ждать, пока союзники подтянут нужное количество войск, и сами перешли в наступление. Это вызвало в Германии открытое недовольство, которое еще больше усилилось после того, как в империю стали поступать сведения о действиях турок в Баку. Еще до занятия города мусаватистское правительство Хан-Хойского по указке турок издало декрет, запрещавший вывоз из Азербайджана всех зерновых, хлопка, шерсти, шелка и изделий из них, а также скота и мясопродуктов ⁸⁵. После захвата Баку турки потребовали, чтобы мусаватистское правительство запретило продажу, равно как и сдачу в аренду, нефтяных промыслов. Немцам становилось ясно, что турки вознамерились единолично завладеть всеми нефтяными источниками Азербайджана.

Насколько немцы были возмущены и озабочены действиями турок в Баку, видно из письма офицера связи немецкого генштаба Варнеке своему шефу в Берлин. Варнеке писал из Тифлиса: «Баку захвачен турками. Заводы уцелели лишь возле станционного здания города. Значительное количество цистерн и резервуаров повреждено. Нефтепровод Баку — Батум разрушен на протяжении 25 верст. Турки никого не пропускают в город через Кюрдамир. Они продвигаются и к другим районам Азербайджана. Азербайджанцы, даже те, кто раньше был на стороне турок, ненавидят их теперь. Мы должны выждать, так-как положение на будущее выглядит для нас очень плохо. Нефтепровод проходит через несколько республик Закавказья, а это означает борьбу. Причем, конечно, и русские возьмутся за меч из-за Баку, как только они будут в силе. Мы, немцы, терпим неудачу оттого, что сами отдали ключ от Баку туркам без всяких условий. Мы не можем наложить вето на наши же товары, которые турки захватывают, а затем продают по спекулятивным ценам» ⁸⁶.

Несмотря на союзнические обязательства, турки не разрешали немецким торговым представительствам закупку различных продуктов на оккупированных ими территориях. Декрет правительства Хан-Хойского распространялся и на немцев. Даже для того чтобы провезти через эти территории товары, необходимо было вмешательство немецких военных властей. Так, представитель имперского ведомства экономики в Батуми в начале июня докладывал, что с трудом удалось добиться позволения у турок получить для нужд Германии нефть с батумских нефтеочисти-

[стр. 138]

тельных заводов, да и то по высоким ценам. Между прочим, тот же представитель отмечает, в каком состоянии находилось население оккупированного турками Батуми: «В городе ощущается недостаток продуктов. Турки в свое время вывезли их, а теперь население платит за них десятикратные цены». Весьма характерна также оценка, данная этим представителем Германии положению в Закавказье. «Здесь происходит закулисная борьба за владычество на Кавказе,— говорится в его докладе,— и исход ее неизвестен. Турецкое командование стремится возможно быстрее захватить запасы нефти. Еженедельно отсюда отходят шхуны, груженные нефтью, в Трапезунд и другие гавани Турции» ⁸⁷.

Представитель Брэильского информационного центра Германии майор Хей в своем докладе писал, что, в соответствии с соглашением от 27 апреля, Батуми и близлежащие районы представляют сферу влияния Турции, и там задача представителей Германии заключается лишь в том, чтобы осуществлять наблюдение за ходом закупок товаров для Германии и их отправкой, а также контролировать деятельность турок. «Следует отметить,— продолжал он,— что закупку товаров из-за политики турок мы вынуждены каждый раз согласовывать с константинопольским правительством... Надо учесть, что, пока турки господствуют в Батуми, его значение как портового города для Кавказа утрачено, а Поти возместить его не может, хотя и в интересах Германии переоборудовать его» ⁸⁸.

Германия была недовольна тем, что Турция сама начинала налаживать торговлю в Закавказье. В июле 1918 г. имперское ведомство экономики специально запрашивало министерство иностранных дел Германии, не следует ли потребовать официального разъяснения от турецкого правительства в связи с тем, что оно односторонне стремится наладить торговлю с кавказскими республиками ⁸⁹.

Серьезные противоречия между турками и немцами возникли в Закавказье по вопросу о контроле над железными дорогами. Каждая из сторон стремилась завладеть ими. На специально созванной 21 августа в генеральном штабе Германии конференции этот вопрос занимал одно из центральных мест.

Как выше уже отмечалось, все без исключения участники конференции выражали серьезное беспокойство захватнической политикой Турции на Кавказе и требовали принятия неотложных мер, чтобы приостановить расширение там турецкого влияния. «Конкуренция Турции должна быть исключена, мы должны препятствовать ей. Турки обещали умерить свои притязания, однако словам турок верить нельзя, это пустые обещания... Только тогда, когда мы займем путь Тифлис — Баку и Тифлис — Джульфа, мы сможем проводить в жизнь в полной мере нашу точку зрения»,— записано в протоколе конференции ⁹⁰. В связи с создавшимся положением по дипломатической линии

[стр. 139]

на Турцию был произведен очередной нажим. Однако в отношении принятия более жестких мер воздействия на турецкое правительство в самой Германии мнения разделились. Теперь уже военные и представители крупного капитала выступали за решительные меры, однако многие сотрудники МИДа и аппарата рейхсканцлера предлагали действовать более осторожно, хотя бы ради выполнения союзнических обязательств. В этом отношении характерен представленный МИДу доклад посла Германии в Константинополе, который, кстати говоря, проливает свет и на то, как рассматривали немцы Грузию, чего стоили их обещания, данные меньшевистскому правительству, и наконец, как заблуждались тс «государственные деятели» из меньшевистского правительства, которые всерьез верили, что представляют правительство суверенного государства, поскольку кайзеровская Германия признала их. Вот выдержка из доклада посла: «Турки всегда были народом-захватчиком, и они не могут себе представить, что можно вести войну и ради других целей. Сейчас, когда русские — многовековой враг — повержены, они хотят использовать ситуацию, не задумываясь о будущем. Когда же в Батуми схватили турок за руку, они сначала так и не поняли, как мы можем принимать во внимание интересы разбитой России. Для турок с самого начала Кавказ был законным призом победы... Они нас упрекают в том, что мы встали на сторону грузин и армян против турок и что мы сами преследуем политические цели на Кавказе. С большим трудом удалось теперь в какой-то степени затушевать это впечатление. И если даже наши некоторые немецкие господа в чрезмерном пылу зашли далеко в своих планах в отношении Закавказья, ведь никто и не думал серьезно о том, чтобы в угоду совершенно ненадежной Грузии и полностью проантантовски настроенной Армении лишиться испытанного турецкого союзника. Правда, обе народности — христиане, однако мы всегда сохраняли перед богом беспристрастность. Принимая во внимание наших союзников, нам, по моему мнению, необходимо не показывать вида, будто мы стоим на стороне Грузии и Армении. Мы должны нашу позицию определять исключительно нашими экономическими интересами. Я уверен, что нам будет легче достигнуть наших экономических целей вместе с Турцией, а не вопреки ей. Если мы возьмем сторону народов Кавказа, то рискуем сесть между двумя стульями»⁹¹.

Из этого документа явствует, что свои требования к туркам об ограничении захватнических устремлений в Закавказье германские империалисты прикрывали фразами о защите интересов народов Закавказья. Однако турки понимали истинные цели своих союзников.

Одним из наглядных проявлений германо-турецкого соперничества в Закавказье стало заключение Германией добавочного договора с Советской Республикой 27 августа без ведома

[стр. 140]

Турции⁹². В Стамбуле об этом стало известно лишь в начале сентября. Сообщение о подписании Германией втайне от турок договора относительно бакинской нефти вызвало бурную реакцию в правящих кругах султанской империи⁹³. Там негодовали больше всего из-за того, что в договоре не были учтены интересы Турции. Германия была обвинена в измене союзническому долгу. Назревал серьезный конфликт между союзниками. Правительство Германии, однако, с учетом ухудшения общего положения страны сочло благоразумным успокоить турецкого союзника, отложив до поры до времени решение вопроса, чье влияние должно преобладать в Закавказье. Каким образом намеревались решить этот вопрос германские империалисты, ясно из докладной записки одного из представителей Германии в Закавказье, фон Майеркорта, имперскому ведомству экономики, датированной 25 сентября 1918 г. Вот некоторые выдержки из этого документа: «Непонятно, каким образом мы можем соблюдать наши экономические и политические интересы (на Кавказе.— Г. П.), учитывая нашу политику до сих пор. У каждого знатока местных условий нет ни малейшего сомнения в том, что современное двоевластие на Кавказе (т. е. господство и турок, и немцев.— Г. П.) означает только высасывание страны. Кавказ не должен управляться одновременно различными державами. Самоуправление в этом случае я не принимаю во внимание, поскольку это марионеточное правительство. Взаимные препоны приведут к катастрофе, а грабительская политика турок — к разорению оккупированных ими обширных территорий...

По моему мнению, Германский рейх должен решить, хочет ли и должен ли он далее защищать на Кавказе свои интересы. Б положительном случае он, однако, должен немедленно настолько укрепить свою позицию, чтобы добиться господствующего положения на всем Кавказе. Я не единственный, кто полагает, что при радикальных мерах с нашей стороны турки признают себя побежденными... И в этом случае девиз должен был бы звучать следующим образом: “Действовать, а не вести переговоры”» ⁹⁴.

Но к тому времени, когда фон Майеркорт писал все это, т. е. к сентябрю 1918 г., военные и экономические ресурсы Германии настолько были истощены, а ее военно-политическое положение оказалось настолько тяжелым, что прибегать к решительным санкциям по отношению к собственному союзнику, не было никакой возможности.

Германо-турецкое соперничество на Кавказе было объективно в интересах стран Антанты, ибо оно, естественно, ослабляло блок Центральных держав. И Антанта использовала германо-турецкие противоречия умело. Поскольку на этот период падает некоторое снижение активности англичан в Палестине и Месопотамии, можно предположить, что они в какой-то мере по-

[стр. 141]

ощряли решительные действия Турции в Закавказье, способствуя тем самым еще большему углублению противоречий с Германией ⁹⁵.

Рассматривая все аспекты германо-турецкого соперничества в Закавказье в 1918 г. в целом, можно сказать, что оно явилось одним из существенных признаков наступления кризиса империалистической политики кайзеровской Германии в отношении Закавказья.